– А с Сахалином что делать? Надо перебросить туда дополнительные силы.

– Позже, Алексей Николаевич, позже. Сначала здесь, на Сыпингайских позициях, укрепимся, а потом и Сахалином займемся. Тем более что в Приамурье японцы не полезут.

– А если полезут? – усомнился первый генерал.

Второй задумался.

– Посмотрим, что на море получится, тогда уж и решим.

– А с самими что делать?

– Пусть там и сидят, пока из столицы ответ придет. И еще, Алексей Николаевич, прикажите первому отделу вашего штаба ими заняться. Пусть запишут все: события, даты, фамилии, развитие техники, тактику. Особенно в части будущей войны.

На том генералы и порешили.

– Слава богу, уехали.

Облегченно вздохнул капитан Кондратьев вслед генеральскому поезду, остальные офицеры хоть и промолчали, но были полностью с ним солидарны. На Сергея этот визит произвел тяжелое впечатление – приехали, посмотрели и убыли, так ничего и не решив. Впрочем, понять можно, такую ответственность не каждый рискнет на себя взять. Вот и поехали донесения в столицу писать да указаний оттуда дожидаться. Да, оскудела русская армия Суворовыми или хотя бы Кутузовыми, даже генералов Скобелевых на горизонте не просматривается.

– Командир, я так понимаю, все на сегодня.

Офицеры остановились около единственного исправного танка, Ерофеев, до этого позвякивавший чем-то внутри, выглянул из люка. Сергей хотел было уже скомандовать отбой, но тут ему в голову пришла мысль:

– Господа офицеры, а не хотите сами попробовать?

– Мы?! – изумился Петров.

– Конечно, хотим.

Кондратьев начал решительно расстегивать ремень. Оставив шашку, портупею и шинель солдатам, капитан взобрался на холодную стальную башню.

– Наденьте, – Сергей протянул офицерам ребристые черные шлемы, – я сяду на место наводчика. Малышев, подключи танкошлемы к ТПУ. Если захотите что-то сказать – нажмите тангенту.

Капитан секунду помедлил, прежде чем опустить ноги в стальной зев люка, откуда исходили непривычные и тем пугающие запахи. Опасение испачкать форму машинным маслом мелькнуло и тут же исчезло, сметенное волной любопытства и восторга новизны. Внутри оказалось довольно тесно, тусклый электрический свет выхватывал казенную часть орудия, поблескивали ручки и стекла какого-то прибора.

– Готовы?

От неожиданно раздавшегося в ушах голоса Кондратьев вздрогнул, но тут же взял себя в руки и, не забыв нажать на указанную лейтенантом тангенту, ответил:

– Готов.

Дождавшись ответа Петрова, Сергей скомандовал:

– Заводи!

Стальная машина вздрогнула и завибрировала. Внутри рев дизеля, да еще и приглушенный наушниками, был совсем не страшным.

– Поехали.

Капитан тут же весьма чувствительно приложился затылком о край люка, даже шлем не помог. Ощущения… Капитан никак не мог подобрать слов, чтобы их выразить. В железнодорожном вагоне все не так, скорость почти не ощущается, да и движется он едва постукивая на стыках, а здесь движение машины воспринималось всем телом. Да и ни один вагон такие пируэты выписывать не может. Кондратьев еще раз ударился головой, ушиб локоть, но тут же об этом забыл. Единственное, что огорчало, так это полное отсутствие обзора. Как они тут еще и воевать ухитряются? Капитан рискнул высунуться из люка, в лицо ударил поток холодного воздуха, машина, покачиваясь, шла по уже раскатанному снегу.

Поворот – вцепившись в края люка, капитан избежал новых травм, и вот уже танк возвращается на место стоянки. Стих шум мотора. Выбираясь наружу, Кондратьев ухитрился ушибить колено, зашипев от боли. Натянувшийся провод дернул его вниз, капитан торопливо вытянул разъем, стянул с мокрой головы шлем.