– Ну, что, струсила? – усмехнулась Дорис. – То ли еще будет! И не воображай, что эта койка для тебя. Она для Марджи, которая и вправду больна. К тому же она здесь дольше всех.

Рано утром Эстер доставили в окружной суд, где было решено оставить ее в заключении. Оттуда ее отправили в Ньюгейтскую тюрьму и поместили в камеру к двум карманным воровкам и проститутке. Через час за ней пришли и сообщили, что с ней будет говорить ее адвокат.

Безумная надежда, что долгий кошмар кончился и тьма наконец рассеялась, заставила девушку вскочить. Она едва не упала, рванувшись к дверям, чтобы скорее преодолеть пустой каменный коридор и оказаться в комнате, где ее ждет Рэтбоун.

– Ну, ну! – прикрикнула надзирательница с грубым тупым лицом. – Потише! Нечего суетиться. Тебя вызывают всего-навсего для беседы. Пойдешь со мной, будешь стоять рядом и отвечать, когда к тебе обращаются. – Крепко взяв Эстер за локоть, она направилась к выходу.

Они остановились у большой металлической двери. Надзирательница выбрала огромный ключ из висевшей у нее на поясе связки, вставила его в замок и повернула. Дверь бесшумно отворилась под напором ее сильных рук, и обе женщины оказались в довольно уютном помещении с побеленными стенами и газовым освещением. За простым деревянным столом стоял, опершись на спинку стула, Оливер Рэтбоун. Второй стул, напротив него, был пуст.

– Эстер Лэттерли, – с полуулыбкой сообщила адвокату надзирательница. Казалось, она еще не решила, быть ли с ним любезной или обращаться так же враждебно, как с заключенными. Скользнув взглядом по его безукоризненной одежде, начищенным ботинкам и изящной прическе, она предпочла любезность, но тут же заметила, как изменилось его лицо при виде подзащитной, и в ней проснулась неприязнь. Улыбка превратилась в жуткую застывшую гримасу.

– Постучите, когда закончите, – холодно проговорила тюремщица и, пропустив Эстер в комнату, так хлопнула дверью, что удар металла о каменную стену гулом отозвался в ушах.

Мисс Лэттерли, готовая вот-вот расплакаться, не могла произнести ни слова. Оливер, обогнув стол, взял ее за руки. Тепло его пальцев было подобно лучу света во мраке, и заключенная, забыв о приличиях, прильнула к нему.

Несколько мгновений мужчина вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, насколько она напугана, а потом отпустил ее руки и, мягко подтолкнув к ближайшему стулу, приказал:

– Сядьте. Не будем терять времени.

Медичка подчинилась и, подобрав юбку, подвинула стул поближе к столу. Усевшись напротив, юрист слегка подался вперед.

– Я успел повидать Коннела Мердока, – мрачно сообщил он. – Надеялся убедить его, что все это лишь недоразумение, не требующее вмешательства полиции. – Вид у него был извиняющийся. – К сожалению, он настроен весьма решительно, и уговорить его мне не удалось.

– А Гризельда, дочь Мэри? – спросила девушка.

– Она почти все время молчала, хотя и присутствовала при разговоре. Кажется, эта женщина полностью положилась на мужа, и это к лучшему, поскольку сама она в полном отчаянии. – Адвокат умолк и взглянул в лицо своей подопечной, как бы решая, можно ли продолжать.

– Иными словами, она ни о чем не в состоянии думать? – уточнила Эстер, предпочитая называть вещи своими именами.

– Да, – признал Оливер. – Полагаю, дело обстоит именно так. Люди в несчастье ведут себя по-разному, часто не слишком привлекательно. Но она выглядит не столько несчастной, сколько напуганной – во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление.

– Ее запугал Мердок?

– Трудно сказать. Думаю, нет, но вместе с тем я почувствовал, что при нем она не то нервничает, не то не может сосредоточиться. Определенно судить, к сожалению, не берусь. – Юрист нахмурился. – Но все это теперь уже несущественно. Мне не удалось уговорить их прекратить дело. Боюсь, что ему будет дан ход, и вам, дорогая, нужно быть к этому готовой. Я сделаю все возможное, чтобы ускорить дело и не допустить проволочек. Но вы должны помочь мне, как можно точнее ответив на все вопросы.