Первая попытка организовать в Испании подобие профсоюза относится к 1830-м годам. В середине XIX века в стране существовало небольшое количество мелких объединений, не занимавшихся политикой. Потом стали укореняться занесенные из-за Пиренеев новые политические идеи. Первой ласточкой стала анархическая, или «либертарная», форма социализма, фундаментальные разногласия адептов которой с марксистами имели для Испании огромные последствия. К приезду в Испанию Джузеппе Фанелли[13] в 1868 году в стране уже появились первые переводы Прудона, сделанные Пи-и-Маргалем[14], президентом Первой республики. Фанелли был поклонником Бакунина, крупнейшего оппонента Маркса в Первом интернационале. Он появился в Мадриде, совершенно не владея испанским языком, без денег – зато его идеи принимались на ура. За четыре года в Испании (в особенности в Андалусии) появилось почти 40 тысяч бакунинцев.

Ранний анархизм стал мощнейшей силой в испанском рабочем классе по нескольким причинам. Предложенная им структура свободно образующихся коммун-кооперативов отвечала глубоко укорененным традициям взаимопомощи, а организационный федерализм был близок антицентралистским чувствам испанцев. Кроме того, он являлся сильной моральной альтернативой продажной политической системе и лицемерной Церкви.

Многие указывают на наивный оптимизм, с которым принимали анархизм безземельные крестьяне Андалусии. Сохранилось множество свидетельств того, что это учение распространяли аскеты, почти святые люди, и новообращенные отказывались от табака, спиртного и супружеской неверности (отвергая при этом официальный брак), – в результате этого анархизм часто воспринимался как «светская религия». Ранний анархизм набирал популярность столь стремительно, что многие новообращенные увидели в свободе и во взаимопомощи единственную основу для естественно организованного общества – и сочли, что не заметить этого может только слепой. По их мнению, восстание непременно должно было открыть людям глаза, высвободить огромный потенциал доброй воли и то, что Бакунин называл «стихийным творчеством масс».

Уныние от неспособности «отпереть механизм истории», как назвал это русский писатель Виктор Серж[15], приводило в 1890-е годы к актам индивидуального политического террора. «Тигры-одиночки», как называли их собратья-анархисты, либо действовали в надежде побудить других последовать их примеру, либо мстили за жестокость тайной полиции Brigada Social, не разбиравшей правых и виноватых. Самый известный пример – смерть в 1892 году нескольких анархистов, замученных в замке Монтжуик в Барселоне. Это вызвало волну возмущения в мире и убийство «отца» Реставрации Кановаса дель Кастильо. Возник порочный круг репрессий и мести.

В последней четверти XIX века медленно развивалось марксистское крыло социалистов, прозванное оппонентами «los autoritarios». После падения Парижской коммуны, в конце 1871 года, в страну приехал зять Карла Маркса Поль Лафарг: уже на следующий год в Мадриде были заложены основы испанского марксизма.

Относительный неуспех марксистов был отчасти вызван их ставкой на централизованное государство. Социалисты под руководством Пабло Иглесиаса, наборщика, превратившегося в ведущего испанского марксиста, действовали осторожно, сосредоточившись на создании организации. В 1879 году они основали Испанскую социалистическую рабочую партию (ИСРП), в 1888 году – собственный Всеобщий союз трудящихся (ВСТ). Иглесиас продолжал настаивать на умеренности и эволюционном характере классовой борьбы (ИСРП официально отказалась признавать монархию только в 1914 году). Своих соперников-анархистов социалисты обвиняли в «безответственности», сами же все чаще навлекали на себя обвинения в бюрократизме и даже получили прозвище «испанские пруссаки».