На пляж Заварзин успел как раз к назначенному времени – крупноватая девушка с короткой стрижкой уже сидела под грибком, с легким нетерпением оглядываясь по сторонам.

– А вот и я, – сказал Заварзин. – И почти без опоздания.

– На такой машине грешно опаздывать.

– Ох, не сглазь, Наташа! Ох, не сглазь! – Заварзин снял светлый пиджак, мимоходом коснувшись ее груди. – Ой! Что там у тебя? Ты что-то прячешь?

– Шарики! – легко ответила Наташа. – Теннисные шарики. – Крупноваты для игры?

– Смотря для какой. Поиграем, тогда и разберемся, а? – Он посмотрел исподлобья. – Не возражаешь?

– Поиграем. Вот жара немного спадет…

– Эх, дожить бы! – шутливо простонал Заварзин.

Пафнутьев разложил на столе фотографии, которые принес Худолей, и не торопясь рассматривал одну за другой. Снимки получились неплохими, даже на глянец эксперт не поскупился, что бывало с ним нечасто. Сам Худолей сидел тут же, закинув ногу за ногу так, что тощая выпиравшая коленка была видна во всех анатомических подробностях. Скучая, Худолей листал какой-то журнал, листал шумно, резко, словно его раздражала каждая страница и он торопился побыстрее ее перевернуть. Время от времени взглядывал на следователя, пытаясь понять его настроение.

– Так, – произнес наконец Пафнутьев, откладывая в сторону один снимок. – А словами можешь что-нибудь сказать – вслух, внятно, четко?

– Тяжелый случай, Паша. Но кое-что есть, не зря мы ползали по этому переулку. Ты правильный снимок выбрал. Как ни старались ребята, а всего не предусмотрели – протектор оказался меченым. Зная, как они гоняют по дорогам, по бездорожью, можно предположить, что повреждение обязательно обнаружится. И оно обнаружилось. Смотри, вырвана часть протектора в виде этакого треугольничка довольно правильной формы…

– Вижу, – Пафнутьев взял снимок, всмотрелся в него. – Авось сгодится… Когда мотоциклиста поймаем, – он сунул снимок в потрепанную папку. – Помнишь, как обрывался на дороге след мотоцикла? Резко и навсегда. Мотоциклы, насколько мне известно, пока еще не летают… Куда он мог деться?

– А черт его знает? Скорее всего вкатили на что-нибудь… Другого объяснения не вижу.

– Вкатили? – с сомнением проговорил Пафнутьев. – Хлопотно это… И потом, что значит вкатили… Сначала должно быть торможение, потом остановка, кто-то должен с мотоцикла слезть… След в этот момент наверняка завиляет, появятся отпечатки подошв… А там ничего этого нет. Ладно, разберемся. Что еще?

– Кровь на заборе – третья группа. На левой руке у одного из мотоциклистов наверняка есть ссадина, содранное место… Что-то в этом роде. Эти охламоны с перепугу не вписались в поворот… Несколько метров они ехали вдоль забора и все это время от досок отталкивались.

– Это все? – уныло спросил Пафнутьев.

– На рукавах у преступников, на левых рукавах, должны остаться древесные занозы. Мелкие, почти незаметные. Их так просто не вытащить из ткани. И куртка оставила след на заборе… черная куртка из брезентовой ткани. И еще, Паша… Когда мотоцикл бросило на забор, один из седоков оперся ногой о землю. И оставил отличный отпечаток подошвы. Рубчатая подошва ботинка типа туристского… Если найдешь, доказать несложно, – Худолей протянул еще одну фотографию.

Пафнутьев взял снимок, всмотрелся в него и, не сказав ни слова, сунул в папку.

– Все это хорошо, – вздохнул он, – все это мило… Но у нас нет ничего, что помогло бы установить их самих.

– Я, конечно, извиняюсь, – перебил его Худолей, – но ты несешь чушь. Как это ничего нет?! А мотоцикл ни о чем не говорит? Рокеры-шмокеры тебя не интересуют? А обрез? А заряд? А прокладки? А связи бедолаги Пахомова? Эти убийцы, между прочим…