Колеса должны «влечься» туда, куда везут колесницу животные, и не противиться «тяглу». Та колесница, где «окаянныя колеса, бесом движимыя» противятся «тяглу», – не Божья, но дьявольская; их ждут вечные муки. Подобно тому, как чародей отказывается от Бога и предается дьяволу, так и бунтовщик «оставляет истиннаго господина своего, который истиннаго Бога изобразует»[352]. Таким образом, повиновение «тяглу» необходимо не только ради общего блага, но и ради спасения: исполнение каждым «чином» своей должности (управление, война, молитва, земледелие) заповедано Богом.

Другой крупнейший проповедник начала XVIII в. – Феофан Прокопович – в знаменитом «Слове похвальном о баталии Полтавской» (1717) описывал возникновение зависти между людьми с помощью обращения к функциональным категориям социальной структуры: «Гордыня не родит зависти к дальним, но к ближним: к ближним, глаголю, или по чину гражданскому, или по делу воинскому, купеческому, художескому, или по крови и племени, или по державе верховной и протчая. На пример: не завидит купец воину его мужества; не завидит воевода священнику его учительства; не завидит кузнец живописцу его искусства. Не живет зависть в разности, живет в близкости: воин воину, властелин властелину, художник тогожде дела завидит художнику»[353]. Равным образом и в «Слове о власти и чести царской» (1718) Феофан вновь обращается к функциональному пониманию социальной структуры, на сей раз говоря о том, что священнослужители составляют лишь одну из категорий такой структуры: «Священство бо иное дело, иный чин есть в народе, а не иное государство. А яко же иное дело воинству, иное гражданству, иное врачам, иное художникам различным, обаче вси с делами своими верховной власти подлежат; тако и пастырие, и учителие, и просто вси духовнии имеют собственное свое дело, еже быти служители божиими и строители тайн его, обаче и повелению властей державных покоренны суть, да в деле звания своего пребывают»[354].

В произнесенном в том же году «Слове в день святаго благовернаго князя Александра Невскаго» (1718) Феофан сформулировал функциональную концепцию «чинов»: «Аще же всякий чин от Бога есть <…> то самое нам нужднейшее и Богу приятное дело, его же чин требует, мой – мне, твой – тебе, и тако о прочиих <…> И просто рещи, всяк разсуждай, чесого звание твое требует от тебе, и делом исполняй требование его». Здесь Феофан перечисляет следующие «чины»: «царь», «сенатор», «воин», «пастырь духовный», а также «родители и чада», «мужие и жены», «господие и рабы». Путь спасения – исполнение того, «что ты должен еси Богу, государю, отечеству, всяком собственно ближнему, словом рещи: что должен званию твоему?»[355] Каждый чин, т. е. социальная страта, связан с добродетельным исполнением определенного рода обязанностей.

Обращения к социальной структуре как к иерархии функциональных обязанностей («состояний»), усердное исполнение которых является гражданской обязанностью христианина, позволяет поместить мысль и Стефана Яворского, и Феофана Прокоповича в контекст томистской проповеднической традиции.

Случаи обращения российских проповедников XVIII в. к социальной структуре относительно редки (в большинстве проповедей не уделялось этим вопросам внимания), однако в тех случаях, когда церковные иерархи все же начинали рассуждать на эту тему, они развертывали картину, разительно отличавшуюся от имперских правовых норм. Так, архиепископ Амвросий Юшкевич, описывая блага мира в «Слове в день торжественнаго Всещедрому Господу Богу принесеннаго третьяго благодарения, о состоявшемся вечном между империею Российскою, и короною Шведскою мире» (1744), обрисовывал социальную структуру, выделяя «церковь», «Государя», «министров и сенаторов», «воинов», истцов и судей, «купечество», «земледельцев». Каждая из категорий обладает своей функцией и отправляет свою должность: «Во время мирное честь Божия сохраняется и распространяется, церковь Христова созидается, учения заводятся. Государь о внутренних делах к ползе отечеству и подданных своих печется и промышляет. Министры и Сенаторы благия советы и промыслы о добром состоянии Государства прилагают и впредь будущия разсматривают, как бы в лучшее благополучие при-весть всенародное собрание». Воины отдыхают, обижаемые «в судех и приказех» защищаются. Отстраиваются города и крепости. Купечество, получив свободный путь по морю и суше, «о прибылных промышляет куплях и вящщия себе получает корысти». Земледельцы «радостно трудятся», и «друголюбное со всеми в тихомирии жителство провождают, и забывше прежних тревог и опасностей, о мире и победах своего воинства разглагольствуют»; а также чтут Бога и от «избытка радости» поют торжественные песни и сочетают своих детей браками