Один из базовых, основополагающих подходов, выработанных элитой в отношении социальной стратификации, представлял собой стратификацию по функциям. Это предполагало, что общество является соединением различных групп, каждая из которых имеет собственное занятие; общество, таким образом, уподоблялось организму – метафора, восходящая к Платону и (с большими оговорками) Аристотелю. Одним из ярких (и чрезвычайно влиятельных!) примеров такого подхода выступала знаменитая басня о желудке, рассказанная, по преданию, Менением Агриппой для того, чтобы успокоить взбунтовавшийся римский плебс[342]; в европейской культуре Нового времени басня Агриппы была прекрасно известна[343].

Органицизм был следствием функционализма. Томистская теология, опиравшаяся на переосмысления аристотелевской философии, описывала общество как иерархию функциональных категорий. Уделяя большое внимание социальной этике, Фома Аквинский полагал, что спасение зависит от «добродетели»; добрые дела так же необходимы христианину, как и вера. «Добродетель» в данном случае понималась как старательное исполнение социальных функций, соответствующих конкретным социальным группам, формирующим определенную систему стратификации. Социальная иерархия зависела от «должностей», привязанных теперь к конкретным группам; статус при таком взгляде был связан с функцией.

Так, М. А. Корзо, изучая католическую и православную проповедь в Речи Посполитой XVII в., приходит к выводу о том, что для католической проповеди, испытавшей мощнейшее влияние томизма, «…сословное деление, так же, как и разделение общества на различные социальные (профессиональные) группы, является частью… иерархического устройства мира. Необходимость разделения социальных функций и любой иной дифференциации обосновывается в проповеди органической концепций общества. <…> Место, которое каждый христианин занимает в этом социальном порядке, определено ему самим Богом. Это своего рода “социальное призвание”, то, что человек должен принять как веление Бога, с чем должен мириться»[344]. Из набора «добродетелей» отдельных групп складывается и общее благо, которое имеет приоритет над благом индивида. Структурная иерархия охватывала общество целиком, включая и правителя, и церковь, – каждая социальная группа в томистской теологии обладала своей «целью», образуя общественный организм.

Итак, взгляд на общество как на социальное тело, в котором разные члены выполняют разные функции на общее благо, был заимствован христианством из античной политической мысли и переосмыслен с учетом сложившихся в средневековом европейском обществе социальных градаций. Такая социальная классификация позволяла описать общество на основании функциональной специализации отдельных страт, поэтому данный взгляд на социальную структуру можно назвать функционалистским: каждая страта общества здесь имеет собственные функции, и спасение отдельного индивида зависит от того, насколько успешно он их исполняет. Такой язык был до некоторой степени противоположен описанию социальной структуры в правовых категориях, поскольку акцент здесь был сделан на функциональной деятельности отдельных страт (раскрывавшейся, в свою очередь, с помощью богатого метафорического языка «политического тела»), а не на правовом статусе либо привилегии.

Не рассматривая здесь вопроса о том, до какой степени функционалистский, органицистский взгляд на социальную структуру был характерен для средневековой Руси, подчеркнем: на протяжении XVII в., по мере возрастания контактов c малороссийским духовенством, развивалась и соответствующая система понятий. В коммуникативных стратегиях церковной элиты российского XVIII в. сословная структура, сформированная российским правом, практически не находила отражения. Церковные иерархи – следуя в целом логике функционализма – предпочитали говорить о делении подданных императора по родам занятий: воины, судьи, земледельцы и, конечно же, священнослужители и цари.