- Сексуальной, весьма сексуальной… - подтвердил мужчина.
Ухмылкой Графа можно было пытать. И у Леры под футболкой неприятно взмокла спина.
- Как, говоришь, надо снимать с предохранителей? - Лера сама не верила, что все это происходит на самом деле и что это она, Новодворская, собственной персоной, стоит, направив дуло пистолета на живого человека. Ублюдка. Но всё-таки, человека!
- У этой модели нет флажка предохранителя. Он спрятан в пусковом крючке. Нажимай и стреляй, Новодворская. Раз все взвесила.
Лера изучала Графа поверх пистолета, вглядывалась в жесткие, будто грубо высеченные из камня черты - ни единой эмоции.
- Почему ты такой спокойный? - простучала она зубами. - Я вот-вот тебя убью… - целилась Лера выразительно, но чувствовала, как вспотела рукоять пистолета в ладони, как начинает сводить правую лопатку, а сама рука тихонько подрагивает.
- Я просто стараюсь не шевелиться, когда в меня целится женщина, чтобы нечаянно не угодить под пулю.
Лера устала держать пистолет и подумала даже, что оружие, появившееся в первом акте, не обязано стрелять в третьем. Возникла даже мысль вступить в переговоры, предложить компромисс. В конце концов, Лера может отработать свой косяк посудомойкой на кухне. Лишь бы подальше от спальни Графа и от него самого.
- Я… могу на кухне отработать… - озвучила девушка не самую свою умную мысль, продолжая целиться в Графа, такого невозмутимого, будто в руке у неё не пистолет, а погремушка.
- Прямо сейчас? - брови его дёрнулись вверх и это была первая эмоция за все время их дуэли. - Там, конечно, не так удобно, как здесь или в спальне, но раз ты настаиваешь…
Все-таки в декорациях к драматически мизансценам нет лишних реквизитов. Если на стене висят часы с кукушкой, значит они обязательно пробьют, например, двенадцать раз.
- Тю-тю миллион, Лерчик? Или, точнее - ку-ку? - глумливо усмехнулось сиятельство.
Лера зажмурилась. Оглушительный хлопок она сначала приняла за собственный инсульт. Поскольку, как только Новодворская осознала, что ей хватило духу нажать на спусковой крючок, ее парализовало. Правую руку будто вырвало из плеча. В голове звенело, к горлу волной подкатила мутная горечь.
Она стояла памятником всем доведённым до крайней степени отчаяния жертвам репрессий и смотрела в свежую дырку на кителе Сталина.
- Поздравляю, своим отказом ты смертельно ранила культ личности в самое его сердце!
В дверь деликатно постучали, словно ничего, кроме шампанского в кабинете барина бабахнуть не могло.
Граф поднялся с дивана, подошёл к шокированной Лере слишком спокойно для человека, чья жизнь висела на волоске минуту назад, и аккуратно перехватил ее запястье одной рукой. Больно сжал основание кисти, чтобы ослабить хват одеревеневших пальцев, осторожно забрал пистолет:
- Дай-ка мне эту штучку сюда. Как же так вышло? - размышлял Граф вслух, вытаскивая из рукояти заряженный магазин.
- Дэ-два кофе, к-как з-а-аказывал, эс... сэ... сиятельство, - проговорил здоровый лось, входя в кабинет с подносом. Эти дореволюционные почести в адрес руководителя мафии звучали, как издёвка над идеей социального равенства! И Лера окончательно уверовала в переселение душ. Данная демоническая ипостась была ещё и искусным троллем и Лера впервые почувствовала к Графу не только ненависть, но и некую… заинтересованность.
- Пушкин, у нас тут накладка небольшая вышла. Волына оказалась боевой, а не воздушкой. Займись этим вопросом, без шума, - обратился он к долговязому и абсолютно лысому лакею, перетянутому кобурой поверх чёрной водолазки.