- Я не знаю, как это сказать на вашем орочьем языке, - зашипела и повторила, так, будто гвоздь ему в голову вколачивала словами: - Я. Не буду. С тобой. Спать!

Отчего-то появилось жгучее, неуправляемое желание задрать ей футболку на голову, скрутить ей руки за спиной и… только посмотреть, как торчат вверх острые соски и кожа покрывается колючими мурашками лихорадки. Глеб уже ухватил за край, но увидел ее лицо, искажённое отвращением и просто обтер футболкой кофейные брызги.

Отпустил. Отступил назад.

- Я ещё никому не был так противен, - Глеб вернул себя на диван, устало привалился к его коричневой коже взмокшей спиной. Сучка. Обидно. Он же уже не двадцатилетний пацан, чтобы вестись на такое. Что ж так во рту сухо? И будто на шее удавка?

- Спасибо, что избавил меня от объяснений, - она тряхнула волосами и поставила кофейную чашку на стол. - Теперь избавь меня от себя.

Деловая. А где «пожалуйста»?

- Я бы отпустил, - Глеб потер лицо ладонью. Пригоршня колючего снега сейчас была бы кстати или что покрепче. - Но ты сама выбрала остаться.

- Когда это?

- Когда взяла в руки пистолет, - он снова посмотрел на Новодворскую, отчётливо представив ее в чёрном узком платье с разрезом по бедру, в чулках и без трусов. - Когда стала решать: «тварь ты дрожащая или право имеешь».

- Сиятельство любит играть краплеными? - ехидничала, храбрилась, но грызла губы, чем и выдавала то, что ничего не смыслит в карточных играх. - Поверь, не стоит свеч. Тебе не понравится. Я - неформат.

- Лесбиянка, что ли? - нет, он не мог ошибиться, у него глаз намётан. Максимум - би…

- Девица, - буркнула под нос девчонка и отвела взгляд в самый тёмный угол кабинета.

Оп-па! Бинго!

Удача - явление парное. Сначала эта цыпочка его не убила. Теперь она оказалась источником той энергии, которую он искал в молодых женщинах. Покупал даже однажды целенаправленно, но сразу понял, что факт сделки опошляет и обесценивает цель.

Может, врет?

- В тридцатник? Девочка? - выразил сомнение Глеб и ещё раз прокатился оценивающим взглядом по Новодворской. С трудом верилось, что такую породистую киску никто ещё не брал зубам за холку. Хотя. Учитывая, как она царапается, вполне возможно…

- В двадцать восемь! - фыркнула она.

Не врет!

- А что с тобой не так?

Вспыхнула. Коленкой дёрнула. Губу нижнюю выпятила - особый знак женской кровной обиды. И процедила презрительно, будто он - Глеб, украл ее лучшие годы, а заодно и лучшие годы всех обиженных женщин планеты.

- Наверное, то, что вокруг одни мудаки!

И он, конечно же, в почётной первой тройке лидеров этих рогатых скотов!

Глеб поскрёб бороду - у неё именно ночью наблюдался активный рост. Покрутил головой влево, вправо, разминая затёкшую шею.

Ну, что ж…

- Девочка значит… - он довольно причмокнул, потянулся, устраиваясь удобно на диване; вытянул ноги, руки закинул за голову. - Это как раз самый формат для целевой аудитории, Лера. Даже не представляешь, как удачно ты попала. Раздевайся…

8. Глава 8

- А на дудочке тебе не сыграть?

«На кларнете, тогда уж…»

Он представил себе эту прелюдию. Ее губы на его инструменте. По губам женщины всегда можно понять, как она играе. А стоит им сложиться в комбинацию твоего имени и примерно ясно - стаккато она или легато и сколько октав она берет за раз.

Эти губы, лягут на его стан, как ноты...

Алярм, Глеб, кончай сольфеджио! Тебя не туда понесло!

- Я даже не рассчитывал, если честно, - признался он абсолютно искренне. - А ты можешь? Я думал, ты везде… девочка?

В самую масть! Пока до неё доходила эта музыкальная аллегория, Глеб ещё раз мысленно прикинул ее губы к своему инструменту.