При этом нельзя сказать чтобы одна из этих сторон была маской, нет. В ней и в самом деле уживалось будто две личности, и переход между ними было легко отследить с изменением размера зрачков или сменой осанки. Заставить себя расслабиться рядом с ней было не слишком легко, но я осознавал необходимость такого действия. Фальши в наших отношениях быть не должно, иначе этот монстр покажет зубки.

– О чём задумался? – словно почувствовав мои мысли, спросила Мальвина.

– Как считаешь, мы сможем забрать себе коллегию по просвещению?

– Зачем она нам? – удивлённо посмотрела на меня Мальвина, и не только она. – Это же сплошные траты и никаких доходов.

– Это верно, с деньгами после покупок у нас не всё гладко, – кивнул я, не став рассказывать, что Пётр, своим желанием подставить нас, и заменив неинициированные камни на уже использованные, только сыграл на руку. – Но через коллегию мы сможем контролировать обучение медиков.

– Идея здравая, но, если подойти к ней с такой стороны, сил требуется слишком много, – постучав пальчиком по подбородку, заявила Мальвина. – Нет, всё министерство мы не потянем. Да у нас и подходящих кандидатур нет.

– Мирослав? – подумав, предложил я. – Если попробовать сторговаться, его место в армейской коллегии на пост министра просвещения.

– У нас там и так всего два голоса, – возразил Роман.

– Именно. Права вето в ней у нас нет, оно за Петром. Голосов только два из двенадцати. Мы ничего не теряем, – ответил я. – Ну и можно постараться не лишиться места, а переложить его на твои плечи. Одного снижения влияния на коллегию будет достаточно, чтобы Пётр рассмотрел такую перемену.

– Это будет непросто, – заметила Мальвина, чуть нахмурившись.

– Тем интереснее, – возразил я. – К тому же разве тебе было бы весело заниматься этим совершенно без риска и труда?

– Наверное, – усмехнулась Мария. – А что мы с этого получим?

– Для начала возьмём под контроль все приюты, училища и государственные школы. Введём военную подготовку и первую медицинскую помощь. Заодно получим исчерпывающую информацию о случаях коррупции и их схемах, – начал перечислять я. – В идеале свести всё в отдельное ведомство, с ротацией или выделением квот среди офицеров, выходящих на пенсию.

– Ну… и зачем? – снова спросила Мальвина.

– Военные, выходя на заслуженный отдых в сорок лет, если они ещё не обзавелись семьями, будут находиться в окружении преподавательниц и воспитательниц. Так мы решим проблему вдов, – подумав, ответил я. – При этом формально числясь на пенсии, они будут подчиняться военной структуре, которую мы введём, и будут вести пропаганду и обучение там, куда обычно не дотягиваются даже СМИ.

– И в итоге мы будем получать лояльных трону, прошедших базовое обучение медицине и строевой подготовке молодое поколение, – задумчиво проговорил Роман. – Неплохая идея, даже отличная, рассчитанная на перспективу! Только вот с подбором кадров могут быть проблемы. На пенсию просто так не выходят. Это отдельно нужно курсы переподготовки ввести.

– И лагеря для детдомовцев, так чтобы совместить, – кивнул я.

– Единственная проблема – деньги, – заметила Мальвина. – Полигоны, здания, зарплаты, питание – это всё стоит денег и немалых. А на мой вопрос зачем, ты так и не ответил. Зачем это нам с тобой?

Её слова заставили меня задуматься. Как объяснить девушке, что, оказавшись среди детдомовцев два года назад, я на своей шкуре прочувствовал всю несправедливость и ужас их жизни, лишённой элементарной любви и заботы. Когда коррупция Меньшиковых превратила социальный лифт в социальный же тупик, выгодный лишь потомственным дворянам и боярам, уже имеющим власть.