– Вчера мы с его величеством обо всем условились: он поедет в лес Марли, а по дороге заедет за мной.

– Убежден, что король не отступит от этой программы.

– Теперь изложите мне ваш план, герцог, благо наступил ваш черед действовать.

– Сударыня, я написал племяннику, хотя, если предчувствие меня не обманывает, он должен уже находиться в пути.

– Господину д’Эгийону?

– И я буду весьма удивлен, если завтра же письмо мое его не настигнет; полагаю, что завтра, от силы послезавтра он будет здесь.

– И вы на него надеетесь?

– Ах, сударыня, у него бывают удачные мысли.

– Все равно положение наше весьма нехорошо; король и уступил бы нам, не испытывай он такого ужаса перед делами…

– И вы полагаете…

– И я трепещу при мысли, что он никогда не согласится пожертвовать господином де Шуазелем.

– Позволите ли вы мне говорить начистоту, графиня?

– Разумеется.

– Что ж, я верю в это не больше, чем вы. Король прибегнет к сотне уверток, не уступающих вчерашней, ведь его величество так остроумен! Что до вас, графиня, вы не дерзнете в угоду своему непостижимому упрямству поставить на карту любовь короля.

– Еще бы! Тут есть над чем подумать.

– Сами видите, графиня: господин де Шуазель останется при дворе навсегда; чтобы его удалить, нужно по меньшей мере чудо.

– Да, чудо, – повторила Жанна.

– А люди, к сожалению, разучились творить чудеса, – подхватил герцог.

– Погодите! – возразила г-жа Дюбарри. – Я знаю одного человека, он умеет творить чудеса и поныне.

– Вы знаете человека, который умеет творить чудеса, графиня?

– Видит бог, знаю.

– И вы молчали!

– Я только сейчас об этом подумала, герцог.

– Вы полагаете, что этот малый способен выручить нас из беды?

– Я полагаю, что он способен на все.

– О! А какое чудо он сотворил? Расскажите-ка мне о нем, просто ради примера.

– Герцог, – промолвила г-жа Дюбарри, приблизившись к Ришелье и невольно понизив голос, – этот человек десять лет тому назад встретился мне на площади Людовика Пятнадцатого и предсказал, что я стану королевой Франции.

– Воистину, это чудо; такой человек мог бы и мне предсказать, что я умру первым министром.

– Не правда ли?

– О, я ни минуты в этом не сомневаюсь. Как, вы говорите, его зовут?

– Его имя ничего вам не скажет.

– Где он?

– Ах, вот этого-то я и не знаю.

– Он не оставил вам своего адреса?

– Нет. Он должен сам явиться за вознаграждением.

– Что вы ему обещали?

– Все, чего он попросит.

– И он не пришел?

– Нет.

– Графиня! Это еще большее чудо, чем его предсказание. Решительно, этот человек нам нужен.

– Но как нам его раздобыть?

– Имя, графиня, его имя!

– У него два разных.

– Начнем по порядку. Первое?

– Граф Феникс.

– Как! Тот человек, которого вы мне показывали в день вашего представления ко двору?

– Тот самый.

– Этот пруссак?

– Этот пруссак.

– Нет, я уже разочаровался в нем. У всех колдунов, которых я знал, имя оканчивалось на «и» или на «о».

– Все складывается превосходно, герцог, второе из его имен оканчивается так, как вам нравится.

– Как же оно звучит?

– Жозеф Бальзамо.

– И вы понятия не имеете, как его найти?

– Подумаю, герцог. Сдается, я знаю, кто может быть с ним знаком.

– Хорошо. Но поспешите, графиня. Уже час без четверти.

– Я готова. Карету!

Десять минут спустя г-жа Дюбарри и герцог де Ришелье бок о бок мчались навстречу охоте.

Длинная вереница карет заполнила аллеи леса Марли, где охотился король.

Это называлось послеобеденной охотой.

В самом деле, в последние годы жизни Людовик XV уже не охотился ни с ружьем, ни с собаками. Он довольствовался тем, что смотрел, как охотятся другие.