Марина шмыгнула носом и опустила голову, потом посмотрела обиженно на Мирослава и встала.

– Я домой! Ключи оставлю на тумбочке… и она гордо обошла стол, чтобы выйти из кухни. Мирослав преградил ей путь рукой и силой усадил к себе на колени. Прошёлся взглядом по внешней стороне бедра, талии, поднялся к груди, посмотрел на губы и страстно впился в них своими. Потом повторил рукой движение взгляда и нежно схватил её за шею, второй рукой придерживая за талию.

– Ты забыла надеть нижнее бельё, моя маленькая развратница,– шепнул он ей с придыханием.

– Я очень торопилась к тебе… нашла только чулки…

– Я так и понял! Иди сюда, сумасшедшая!…

***

В гостиной царил полумрак. Догорающие дрова в камине пылали жаром, вспыхивая рубиновым светом. Один язычок пламени пробился снизу и пытался разжечь и без того раскалённые головешки, «облизывая» одну из них более усердно. Взгляд Виталия Заломского был рассеян и блуждал по комнате. Он любил смотреть на огонь, но после звонка главного редактора журнала «WaY», ему расхотелось и это. Визит фотографа не стал для него неожиданностью, очень хотелось увидеть модель, ради которой вся эта каша заварилась. Возможно это его долгожданная Одиллия, а он просто не там искал?!

Марк вошёл один. Сестёр предусмотрительно оставили в холле и предложили кофе и сладости. Заломский всех принимал, как почётных гостей, аристократизм был у него в крови. Эстетика была даже в мелочах, вплоть до дверных замков и стёклышек в витражах, на башенках дома.

– Присаживайтесь! – показал он Марку на огромное кресло, когда тот протянул руку для рукопожатия. Заломский похлопал его по плечу, но руки не подал. Он понимал, с какой целью фотограф тут и не приветствовал его намерения распоряжаться чужими жизнями за счёт поправки своего материального положения. А в случае Марка, это была неудачная попытка спасти свою шкуру. То, что галерист продавал за баснословные деньги своих бывших балерин за границу – считалось им за благо,– они ещё полны сил. А ведь танцуя в театре, к тридцати пяти годам, а то и раньше, организм девушек изнашивается до такой степени, что возраст запросто можно увеличить вдвое. Возраст выхода на пенсию для балерин в среднем это 35-37 лет, а с ним в придачу стандартный букет болезней: грыжи межпозвоночных дисков, атеросклероз, нарушение менструального цикла и сердечно-сосудистой системы. Так и хочется прыгать от радости на изуродованных от вечных нагрузок и пуантов ногах, а Заломский желал каждой продлить жизнь и отпускал лет на десять раньше. Но при этом он содержал и семьи девочек, и каждой обеспечивал безбедное существование в будущем. Что уж там с ними было потом его не интересовало. Он считал, что раз они нашли в себе силы пройти балетную школу, то и роль жены для них должна была оказаться несложной. У плиты их никто не заставлял стоять и драить полы, и работать с утра до ночи на трёх работах. Все женихи были из богатых семей и получали в невесты неиспорченных другими мужчинами девушек. Статус «бывшая балерина» возносил новоиспечённых невест на пару ступеней выше всех остальных претенденток из ближайшего окружения иностранцев у себя на родине.

– Портфолио есть? – спросил Заломский, после того как им принесли кофе. До этого он молчал, ожидая, что Марк сам всё расскажет, но тот обалдел от обстановки вокруг и сидел молча, лишь изредка моргая.

– Я сейчас, вот! – он вытащил из рюкзака альбом и протянул галеристу, при этом рука у него дрожала. – Простите, Виталий Валерьевич, что мы как снег на голову, но…