Импортных заказчиков тоже надо использовать – показать, что все контакты с ними идут только через нее. Она разошлет по электронке сообщения о смерти Савчука во все зарубежные организации, с которыми он сотрудничал, и в первую очередь – в фонды. Прямо сейчас, с ее домашнего компьютера. Тогда соболезнования тоже придут на ее адрес и именно она огласит их на похоронах. Кто умный – поймет. Ну а кто дурак, тому объясним еще раз, подоступнее, что у нее все под контролем, гранты могут осуществляться даже без Савчука, но не без нее. Никому не позволено отгрызать кусок от ее зарплаты!
Довольная собой, Эля быстренько уселась за свой старенький комп. На какие сложные интриги она, оказывается, способна! Прям университетская Мария Медичи и факультетская леди Макбет!
…Зловещей тенью она бесшумно скользит по выкрашенным линялой краской университетским коридорам. Мрачно взблескивают ее контактные линзы из-под низко надвинутого капюшона глухого черного плаща. И капают, капают слова ее наветов в отверстые – аж лопухами встали! – уши декана и завкафедрой. И вот уж, потрясая оружием – ну и брюхом, конечно, - разъяренный зав вламывается в кабинет декана.
Верткий декан вспрыгивает на стол, уворачиваясь от рушащегося на него гигантского двуручного меча зава! Распадается надвое дерматиновое кресло с торчащей из разошедшихся швов набивкой. Грозный двуручник увязает в щели рассохшегося паркета – там, где всегда застревает каблук секретарши Леночки.
О, гнусность! О, предательский удар! Из-за пояса расшитого камзола декан выхватывает кинжал – и пользуясь беспомощностью врага, погружает сверкающее лезвие прямо в жировые складки на животе зава!
Но зав лишь грозно взревывает! Его живот так просто не пробьешь, его самого так просто не возьмешь! Одним рывком он выдергивает свой меч – летят во все стороны вывороченные паркетины – и чертя двуручником воздух, надвигается на декана: натуральный барон Пампа в Арканарских кабаках! Декан беспомощно пятится… но верная секретарша Леночка уже торопливо гремит ключами факультетского сейфа. В руки декану падает его верный клинок!
Сталь против стали, они сходятся на длинном столе совещаний – непримиримые враги, декан и завкафедрой. И почтенные стены факультета оглашает грозный перезвон их клинков! А Эля тем временем в секретарской приемной пьет с Леночкой кофе и радостно потирает руки под своим длинным черным плащом.
Но этим ее коварство не исчерпается, о нет! Когда один из противников падет, пятная кровью графики лекционных часов и неподписанные зачетки, Эля бестрепетной рукой подаст победителю стакан компота из столовой. И напрасно секретарша Леночка станет кричать «Не пей вина, Гертруда!..»* – ни одну Гертруду такие крики еще не спасли! Убийственный сухофрукт с косточкой уже плавает в стакане! Победитель хватается за горло – кхе, кхе, кхе! – и задыхаясь, валится на окровавленный труп своего павшего врага.
Эля зловеще хохочет, взметывая летящие полы плаща! Она знает, что в этот самый час наемные убийцы-«бравос», потрясая пышными плюмажами шляп, уже врываются к Грушину. И напрасно тот падает на колени и молит о пощаде. Они его по носу – р-раз! По заднице – два! Мордой об стол – три! И еще по всяким местам!
Короче, во сколько кровищи – и все за одну ее зарплату!..
Эля сдавленно хихикнула и застучала по клавиатуре.
Что Савчук убит, она писать не будет. Умер, и все. Правда, заказчиков могут проинформировать менты, ну а остальным знать незачем. Она мгновенно представила тягостное и чуть брезгливое недоумение на лицах савчуковских иностранных коллег и даже мысленно согласилась: смерть Савчука была непонятной и как бы даже… неприличной. Университет – не место для убийства. Профессора умирают от инфарктов, дома, в кругу любящих или не очень родственников, в больнице, в окружении беспомощных врачей и жадных санитарок, или уж на улице, на глазах у равнодушных прохожих. А убивать университетскую профессуру в стенах их же собственного академического учреждения настолько бессмысленно и лишено даже намека на выгоду, что Эля не удивлялась идее декана о маньяке. Иначе оставалось только предположить, что Савчук был не просто профессор, а еще и верховный дон всей городской мафии по совместительству. На полставки.