– Я могу только предполагать, господин Аристов, – неуверенно произнес Обличайло. – В Средневолжске, насколько мне известно, вот уже несколько месяцев находится жандармский полковник Мезенцов. Может, этот вояж Макарова как-то связан с этим?

– Благодарю вас, – отозвался Артемий Платонович задумчиво. – Вероятно, вы правы.

«И как это я сам не догадался?» – хотел было добавить он, но промолчал. Действительно, товарищ начальника штаба Отдельного Его Императорского Величества корпуса жандармов флигель-адъютант Михаил Владимирович Мезенцов вот уже несколько месяцев пребывал в Средневолжске, но о цели его вояжа в губернский город никто не знал, исключая, разумеется, губернатора и, возможно, чиновника особых поручений Константина Никитича Макарова.

«Может, у Макарова была какая-то особая миссия в Володарах? – продолжал размышлять отставной штабс-ротмистр. – Может, там ему передали какие-то документы, предназначенные для Мезенцова, которые он и вез в своей дорожной сумке? А кто-то об этом знал и, дабы завладеть этими документами, и убил Макарова?»

Вопросов было много. Ответов – ни одного. До Артемия Платоновича, конечно, доходили слухи, что в Средневолжске существует какая-то тайная организация революционного толка, но ни целей ее, ни насколько она опасна существующему режиму, он не знал.

– Как бы то там ни было, – сказал он, – наша цель – найти преступников, похитивших сумку, а вернее, ее содержимое. И изъять его у них.

– Это понятно, – со вздохом отозвался Обличайло. – Только вот где их искать?

Артемий Платонович задумался.

В то время как он раскуривал свою трубку, из почтово-телеграфной конторы вышла красивая дама в оранжевом атласном платье с античным профилем. Она тоже была задумчива и рвала в мелкие кусочки телеграмму, только что полученную ею из Нижнего Новгорода. В телеграмме было всего три слова:

«Личность фигуранта установлена».

Глава 7

БОЛЬШЕ, ЧЕМ УЗЫ РОДСТВА

Вера еще раз внимательно осмотрела письма. Но все они были написаны не по-русски, хотя некоторые слова и можно было прочитать. Показать бы их дяде, владеющему несколькими языками, однако он был занят визитером в Белой гостиной. Вере ничего не оставалось, как запереть покуда письма в своем комоде.

Потом дядя долго беседовал с Мишелем у себя в кабинете и, даже не отобедав, спешно укатил в Ротозеево.

А потом к ней пришел кузен.

– Можно к тебе? – спросил он, постучав в ее комнату.

– Конечно, – ответила она, улыбнувшись. – Ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть.

«Рада тебя видеть» – это не составляло и сотой доли того, чем было заполнено сердце Веры. Она боготворила двоюродного брата. Сколько она себя помнила, он был для нее высшим существом. Таковым являлся для нее и старший кузен, но Мишель был особенным высшим существом. Она помнила о нем в те долгие дни его службы в гвардии, мысленно разговаривала с ним и даже немного спорила. О чем? О том, что он должен быть рядом с дядей, жить в замке и помогать ему в его хозяйственных делах. Она, конечно, лукавила. На самом деле, в чем она долго не могла признаться сама себе, ее самым большим и заветным желанием было то, чтобы она была рядом с Мишелем, могла видеть его каждый день и дышать с ним одним воздухом.

– Знаю, милая сестренка, конечно, знаю, – благодарно глянул на нее Михаил. – Верно, в этом доме, да и во всем свете ты единственная, кто всегда рад меня видеть.

– Ты что, поссорился с дядей? – с тревогой спросила она.

– Да нет, – ответил молодой барон. – Мы просто беседовали о жизни. Отец считает, что я должен служить. Не по военной, так по гражданской линии.