К таким городам, наряду со многими другими, относятся Афины и Венеция. Первые были основаны по настоянию Тезея вследствие названных причин прежде разрозненными жителями; вторая явилась пристанищем для многочисленных беглецов, скапливавшихся на островках в заливе Адриатического моря во время войн, не прекращавшихся в Италии после падения Римской империи. Эти племена, не имея особого предводителя, стали жить по законам, которые казались им наиболее подходящими. Тому способствовало спокойное существование, обеспечиваемое местностью, потому что доступ к ней был только по морю, а у народов, опустошавших Италию, не было кораблей, так что сам ход вещей должен был привести этот город к его сегодняшнему величию.

Во втором случае, когда город закладывают чужеземцы, речь идет или о людях свободных, или зависимых, как, например, в колониях, основываемых какой-либо республикой или государем от избытка подданных либо для надежной и необременительной защиты новых владений. Римский народ построил множество таких городов по всей своей территории; их закладывали также отдельные государи, но не для себя, а ради умножения своей славы, как Александр основал Александрию. Однако такие города, вследствие своей зависимости, редко разрастаются до больших размеров и становятся столицами в своих странах. Подобным образом была основана Флоренция, и не важно, была ли она построена солдатами Суллы или обитателями Фьезоланских холмов, которые спустились на равнину близ Арно, уповая на длительный мир, воцарившийся повсюду при Октавиане: она подчинялась римской власти и поначалу могла расширять свои владения только за счет щедрот императора.

О вольных основателях городов можно говорить тогда, когда какой-либо народ во главе со своим правителем или сам по себе вынужден покинуть родные места из-за морового поветрия, голода или войны и искать нового пристанища. Эти переселенцы занимают города в завоеванных ими землях, как поступил Моисей, или обживают новые, как было с Энеем. В последнем случае можно судить о доблести основателя и о судьбе его наследия, которая может быть тем примечательнее, чем более высокими способностями обладает заложивший основание. Его же доблесть распознается двумя способами: по выбору места поселения и по установлению законов. А поскольку люди действуют по необходимости или по свободному выбору и доблести проявляется больше там, где выбор ограничен, возникает вопрос, не лучше ли избирать для устройства городов бесплодные местности, чтобы люди, промышляющие себе на жизнь и не отвлекаемые праздностью, были сплоченнее, потому что скудость земли давала бы меньше поводов для распри, как можно наблюдать в Рагузе и во многих подобных городах. Такое решение было бы самым мудрым и полезным, если бы люди довольствовались тем, что имеют, и не зарились на чужое. Но так как только могущество обеспечивает людям безопасность, следует избегать таких суровых мест и селиться на плодородных землях, где изобилие позволяет расширять свои владения, защищать их от захватчиков и подавлять всякое сопротивление. Что до праздности, то следует установить законы, принуждающие к тому, чего не требует местность, уподобляясь умным людям, которые жили в прекрасных и плодородных землях, располагающих к безделью и неучастию в доблестных занятиях. Чтобы устранить эти недостатки, вызванные праздностью от избытка природных благ, они установили обязательные упражнения для будущих солдат, так что те превосходили солдат, выросших в странах с суровым климатом и бесплодной почвой. Таково было Египетское царство, в котором эта установленная законом необходимость, несмотря на самый благоприятный климат, позволила воспитать замечательных героев, и если бы их имена не были забыты за давностью лет, они наверняка заслужили бы больше похвал, чем Александр Великий и многие другие, память о которых еще свежа. Если вспомнить тамошнего султана и орден мамелюков, составлявших ополчение, пока оно не было разгромлено турецким султаном Селимом, то можно увидеть, сколько внимания они уделяли военным упражнениям, как опасались праздности, на которую обрекали бы их благоприятные условия, если бы последним не противостояли самые строгие законы.