— Мне такие нравятся, — улыбка незнакомца стала шире. На Ясну смотрели два внимательных зеленых глаза с прищуром. Он напоминал ей кота. Довольного, только что нализавшегося сливок кошака. Прохожий провел указательным и большим пальцем вдоль своей аккуратной бороды, подстриженной так, что она казалась острой на подбородке. У него были черные волосы, хорошо сдобренные седыми нитями, из-за чего цвет их казался серым, седина чуть усиливалась на висках. Но это вовсе его не портило. Он был скорее мужественен, чем красив, но еще пару десятков лет назад наверняка обращал на себя внимание каждой девицы, находившейся рядом.

— Можно? — обратился он к великану, кивнув на Ясну.

— Разумеется, господин, — отступил тот.

И, несмотря на то, что опасность в виде хлыста прямо сейчас миновала, невольница сделала шаг назад, ровно настолько, насколько позволяли ей путы, чтобы быть дальше от этого господина. Глаза его, хотя и блестели на солнце изумрудной зеленью, глубоко внутри излучали холод. Будто два куска льда. И это испугало Ясну гораздо больше, чем плохо контролируемая ярость Горгута.

— Не бойся меня, — сказал человек, приблизившись.

Он нежно коснулся ее волос самыми кончиками пальцев.

— Волосы цвета спелой пшеницы, — негромко заметил он.

Ясна едва сдерживала дрожь.

— А очи лиловые, как лепестки ирисов, — довольно улыбнулся он, и вокруг его глаз рассыпались мелкие морщинки.

— Серые, — Ясна вздернула подбородок. — У меня серые глаза.

— Серые с лиловым оттенком, — мужчина прикусил губу, будто любуясь рабыней. — Открой рот, — приказал он ей.

Она чуть качнула головой. Тогда он, не говоря больше ни слова, крепко схватил ее за подбородок. Его пальцы впивались в ее плоть, как железные пруты, она даже не могла пошевелить головой, только метнула взгляд к Горгуту, но тот удовлетворенно улыбался.

Незнакомец большим пальцем отодвинул ей нижнюю губу, разглядывая зубы. И кивнул.

— Белые как жемчуг.

— Да вы поэт, господин, — уважительно заметил великан.

— В свободное время я действительно пишу стихи, — ухмыльнулся зеленоглазый и резко отпустил лицо Ясны. Она уже не могла сдерживать мелкую дрожь. Чем-то этот господин, хотя и не причинил ей боли, пугал до слабости в коленях. Что-то было в его глазах такое, от чего Ясне хотелось бежать с воплем.

Он взял обе ее ладони, которые туго соединяла веревка, и развел их в стороны, разглядывая кожу.

— Руки нежные, не привыкшие к работе.

— Это ничего, господин, все они прекрасно учатся работать, — подошел к ним улыбающийся хозяин Горгута. — Рад приветствовать вас!

— Взаимно, — чуть склонил голову покупатель. — Меня не пугает ее изнеженность, она нужна мне для другого.

— О-о-о! — понимающе протянул мужчина. — Эта девица еще невинна, в этом меня заверил лекарь, я всех своих девочек проверяю перед продажей.

Ясна сжала челюсти, вспомнив унизительную процедуру, которой ее подвергли вчера.

— Боюсь, вы меня не так поняли, — пожал плечами покупатель. — Я счастлив в браке.

— Простите, господин, наверное, я действительно не о том подумал. Тогда, быть может, вам приглядеться вон к тем невольницам? — он указал в сторону других рабынь. — Я не возьму за них так дорого, как за эту.

Но покупатель даже не посмотрел туда, куда показывал торговец. Он неотрывно следил за лицом Ясны, и это ее пугало. А он, видя, насколько ей неуютно под его взглядом, лишь растягивал губы в улыбке все шире и шире.

— Цена не имеет значения, — качнул он головой. — Я беру ее.

Ясна глянула на торговца: его глаза расширились, он даже чаще стал дышать, наверное, в предвкушении денег, которые выручит за рабыню.