– Спасибо, Кэти, – я повернулась к девушке и обняла её. – Обещаю, что позабочусь о тебе, когда доберусь до столицы и восстановлюсь в правах.

Служанка дёрнулась от меня и выронила саквояж, который шлёпнулся на крыльцо.

– Госпожа графиня, вам нужно поспешить, – странным голосом произнесла Кэти.

– Да, конечно, – она была права.

Мне нужно поскорее убираться из этого негостеприимного места. Позже я вернусь. И тогда мы с золовками побеседуем. Но эта беседа будет проходить уже по моим правилам.

Когда я села в карету, Кэти поставила на пол саквояж и сунула мне в руки небольшой мешок. Открыв его, я обнаружила ещё тёплый хлеб и термоколбу – новейшее изобретение учёных. Этот сосуд мог сохранять жидкость горячей долгое время. Даже зимой.

– Я налила сюда ваш отвар. Не забудьте позавтракать, – прошептала Кэти. Отстранилась от меня, не позволив снова себя обнять, и соскочила с подножки.

Дверца захлопнулась, оставляя меня одну в полумраке кареты, которая тут же тронулась с места. Я вздохнула. Надеюсь, всё пройдёт благополучно, и я смогу выбраться из Дайн-холла. Не хотелось бы остаться здесь, чтобы изображать сумасшедшего призрака поместья на потеху золовкам и их гостям.

Я подвинулась к окну и отодвинула занавеску. Проём оказался застеклён. Подобная предусмотрительность порадовала – не замёрзну. По крайней мере, пока не выберусь за пределы поместья.

Дом очень скоро скрылся за поворотом. За окошком замелькали тёмные стволы подъездной аллеи. Я задёрнула занавеску. Не стоит светить своим лицом. Мало ли кто может меня увидеть.

Пожалуй, нужно подкрепиться. Я не знала, как далеко едет кучер, и через какое время он меня высадит. Лучше быть ко всему готовой.

Я отвинтила крышку термоколбы и налила в неё отвар, порадовавшись, что Кэти решилась украсть для меня столь дорогое изобретение. Может, мне удастся выручить за неё на постоялом дворе лошадь с телегой?

Под ломтями хлеба обнаружились кусочки вяленого мяса. Я снова возблагодарила Кэти и богов, ниспославших мне её.

Копыта лошадей глухо стучали по мёрзлой земле. Поскрипывали колёса. А я, позабыв о манерах, жадно вгрызалась в хлеб и мясо, запивая свой завтрак отваром. То, что его вкус вновь отличается от привычного, заметила не сразу. Только когда меня начало резко клонить в сон.

– Кэти, – прошептала я, – как ты могла?

А затем карета погрузилась в темноту, в которую я провалилась с головой.

Просыпалась тяжело. Голова, больше похожая на камень, отказывалась подниматься с пола. С пола? Я всё же напрягла зрение и оглядела окружающее меня пространство. И действительно, я лежала на полу кареты, накрытая засаленной рогожей.

Кто-то заботливый, подозреваю, тот же, кто накрыл меня этой шкурой, подложил мне под голову саквояж. И теперь затылок ритмично ударялся обо что-то острое и твёрдое. Пошарив рукой, я обнаружила угол каминных часов. Всё-таки зря взяла их с собой.

Зато стало понятно, почему так раскалывается голова.

Я приподнялась на локтях, чтобы сдвинуться в сторону. И только в этот момент поняла, как сильно затекло всё тело. Сколько же мы едем? А в том, что карета всё ещё продолжает движение, сомневаться не приходилось. Моё транспортное средство продолжало раскачиваться и поскрипывать.

Кряхтя, как столетняя старуха, я откинула рогожу и с трудом забралась на сиденье. Голова кружилась от усилий и тряской езды. Пришлось посидеть некоторое время с закрытыми глазами, прежде чем отодвинуть занавеску и выглянуть в окно.

С губ сорвался сдавленный стон. Что происходит? За окном было белым-бело. Вокруг кареты вьюжили снежные хлопья, сквозь пелену которых можно было разглядеть деревья, густо покрытые снегом.