Волосы сохли долго. Я медленно разбирала их пальцами, с досадой вспоминая, что гребня у меня тоже нет.

Впрочем, и терпения надолго не хватило. Волосы были ещё влажными, когда я заплела косу, замотала её на затылке и сколола. Позже досохнут.

Сначала я оделась.

Одежда оказалась мне велика. Но рубаху я заправила в штаны, а на них были завязки, которые помогали держаться на талии. В общем, своим новым нарядом я осталась довольна. Главное, что чистое. И даже лёгкий запах сырости меня смущал лишь поначалу. Потом привыкла и почти перестала замечать.

Вот без корсета я чувствовала себя странно. Даже дышалось иначе. Но мне понравилось. Это было похоже на мою новую жизнь – непривычно, но свободно.

Я улыбнулась своим мыслям и отправилась убирать беспорядок.

Несмотря на то, что я старалась проявлять осторожность, всё вокруг было залито водой. Сказывалось отсутствие опыта. Ничего, скоро научусь.

Воду на полу я вытерла остатками платья. А в тазу замочила одежду. Позже попробую постирать. В детстве я много раз видела, как этим занимаются прачки, а потом полощут в реке. Мне придётся довольствоваться лишь тазом. Но, раз помыться сумела, значит, и постирать смогу.

И вообще, после купания я чувствовала себя превосходно. Проснулся зверский аппетит, напоминая, что обед я тоже откладывала на потом. Вот только воспоминания о кислом запахе из чугунка немного сбили настрой.

Я утешала себя тем, что остывшей каша может стать лучше. Вот только это оказалось неправдой. Не стала.

Тем не менее, я положила немного в миску и, стараясь не дышать, попробовала. Но тут же выплюнула обратно. На вкус каша оказалась такой же гадкой. Есть её было невозможно.

Пришлось выбросить всё в сугроб и тщательно вымыть посуду. Во рту так и оставался неприятный привкус. Даже кружка соснового отвара не помогла. К тому есть хотелось всё сильнее.

Я достала своё сокровище и отколола кусочек. Сахарная сладость прошлась по языку и взметнулась к нёбу, замещая кислый вкус. Очень скоро от него не осталось и следа. Я прикрыла глаза от удовольствия.

В новой жизни у меня были лишь маленькие радости, но они приносили несоизмеримо больше, чем прежняя роскошь.

Оставшийся сахар я снова завернула в бумагу. Убрала в порядком покорёженную жестянку и спрятала в буфет. Я была очень экономной.

Но есть всё же хотелось.

То ли сахар запустил в организме мыслительные процессы, то ли на них благотворно повлиял голод. Но я вспомнила о подвале. И ведь собиралась проверить, но под массой дел, которые на меня навалились, совершенно забыла.

Дверца в подпол находилась на прежнем месте – под лежанкой. Насью пытались убедить, что это неудобно. Надо каждый раз сдвигать, чтобы открыть дверь. Но она оставалась при своём мнении – зато незаметно.

И оказалась права. Дверца не попадалась мне на глаза, вот я о ней и не вспоминала. Пока голод не заставил.

Сдвинуть тяжёлую лежанку оказалось непросто. Пришлось стянуть матрас и все мои «одеяла». И даже после этого я приподнимала одну сторону на пядь, делала несколько коротеньких шажочков в сторону и снова ставила на пол. Пока освободила дверцу, вспотела и запыхалась.