- Но я не… - хотела я оправдаться, но он уже вышел.

Я не кричала! В сердцах я схватила тряпку и начала оттирать это проклятое зеркало. Но никакие видения меня больше не беспокоили, и постепенно пережитый страх забылся, уступив место злости и решительности. Вскоре я была уверена, что бледное отражение мне почудилось. В этом мрачном месте еще и не такое привидится.

Но я – не кричала! Да я даже не пискнула!

Вытерев пыль с зеркала, подлокотников кресел и каминной полки, я не поленилась залезть на стул, чтобы протереть крышку и циферблат старинных часов. Часы были презабавные – с гирьками в виде гномьих голов. Гномы гримасничали, высовывая языки и хитро прищуривая глаза, отчего так и хотелось щелкнуть их по круглым вздернутым носам.

Стрелки показывали уже три четверти одиннадцатого, и я решила поспешить, чтобы успеть вернуться в Эшвег до сумерек. Переночую в гостинце (в «Холлерохе», конечно же, а не в этой тараканьей забегаловке «Рейнеке»), а утром найму извозчика и отправлюсь домой. Пожалуй, у меня даже останется немного денег, чтобы купить Тилю конфет. Вот он обрадуется!

Часы начали бить, и я машинально считала удары.

Один… два… десять… одиннадцать… двенадцать…

Двенадцать?

Я посмотрела на стрелки – они обе указывали точно вверх. Разве я провозилась так долго? Надо работать побыстрее. Часы опять начали бить, и после третьего удара я уставилась на циферблат.

Бомм!.. Бомм!.. десять… одиннадцать… двенадцать…

Да, стрелки опять указывали на двенадцать.

- Бедненькие, да вас, видно, давно никто не заводил, - сказала я, обращаясь к часам.

Я подтянула гирьки, забралась на стул и отвела стрелки на полчаса назад – по моему мнению, сейчас должно было быть около половины двенадцатого, не больше.

Довольная собой, я вернулась к зеркалу и обнаружила, что тряпка, которую я оставляла на полке, исчезла. Что такое? Оглянувшись, я обнаружила тряпку распяленной на спинке стула.

Может, я повесила ее здесь и не заметила?

Забрав тряпку, я снова занялась зеркалом, оттирая серебристую поверхность и резную раму. На раме были вырезаны такие же лукавые гномы, и я намучилась, выковыривая пыль из их длинных бород.

Бомм!.. Бомм!.. – опять начали бить часы.

Определенно, они были испорчены – как могли стрелки так быстро пробежать полкруга? Все верно – и гирьки тоже ушли в противовес до упора. Я подошла подтянуть их заново, чтобы проверить свою догадку, а вернувшись к зеркалу, опять не обнаружила тряпки.

На этот раз она нашлась на каминной полке, свернутая в жгут и повешенная на шею голенького амурчика.

Я довольно долго смотрела и на амурчика, и на летающую тряпку, испытывая суеверный ужас. Может, мне ничего и не привиделось?.. Испуганно оглянувшись на зеркало, я обнаружила только собственное отражение – рот приоткрыт, глаза испуганно расширены, и стала противна сама себе.

Фу! Конечно же, это проделки колдуна, чтобы помешать мне закончить уборку. Наверное, только и ждет, что я опять примчусь к нему, дрожа от страха. Неплохие грудки!.. Вот так невежа!

Вспоминая его непристойные слова, я покраснела. Никогда еще со мной не говорили так неуважительно. А значит надо постараться поскорее покинуть это ужасное место.

- Иди-ка сюда, - сказала я тряпке и сняла ее с ангелочка, - теперь я не выпущу тебя из рук, милочка, и не надейся.

Часы били еще дважды, но я не обращала на них внимания. Тряпка вела себя смирно, и вскоре я выполоскала ее и повесила на распялочку в кухне, а сама взялась за метлу, погнав гору пыли и мусора от стены к порогу.

Сразу видно, что уборка в этом доме не в чести – метла была новенькая, беленькая, с тщательно отполированной рукояткой, даже не потемневшей от использования, и сама метелка была сделана из какой-то незнакомой мне белой травы, похожей на ковыль – пушистая, мягкая, одно удовольствие подметать такой.