– Ты знаешь что, если к самому – ты вина возьми. Красного. Пока пропуск писать буду.

– Степан, сгоняй за красным вином, – повернулся Чичиков к Бычку, который стоял и курил у открытой дверцы «Мерседеса». – Молдавского или мадьярского, и мигом.

– Заходи пока, – распахнул дверцу будки прапорщик.

– А если у меня оружие?

– Нет у тебя оружия, – тень улыбки возникла на лице прапорщика. – Вон твое оружие.

Прапорщик ткнул пальцем в цепь на шее Чичикова – тот непроизвольно отстранился.

– Не н-ский будешь? – спросил прапорщик, когда Чичиков уселся на хлипком стульчике.

– Тесно тут у тебя, – ответил Чичиков и, сделав паузу, спросил: – У вас тут, кажется, есть одна интересная камера?

– Угробить кого решил?

– С чего это ты взял, братец?

– Да так. – Прапорщик опустил голову и принялся заполнять пропуск.

Но, видимо, пикантность ситуации волновала воображение усатого прапорщика, поэтому он вновь заговорил:

– Ночью, вон, приехал. Зачем ночью-то? Ясно, из-за семьдесят шестой. Значит, завтра-послезавтра свеженького вынесут…

– Я по другой части, – угрюмо возразил Чичиков.

Прапорщик оттиснул печать на пропуске:

– На. Дорогу найдешь? Пошли, покажу.

Они вышли на тюремный двор, и прапорщик показал рукой на административный корпус, аккуратное двухэтажное здание красного кирпича.

– Вон, свет горит на втором. Кабинет его. Пропуск дежурному оставишь на входе.

Из-за ворот раздались звуки «Маленькой ночной серенады».

Прапорщик откинул щеколду и потянул створки ворот.

– Машина тут постоит.

Чичиков принял от Бычка пакет и пошел через двор. Прапорщик хмыкнул, повернулся к Бычку и спросил:

– Ну что, для нас ничего нету?

– Есть, – ответил тот и достал из салона машины бутылку водки.

– Заходи, – оживился прапорщик. – Сразу видно человека. А хозяин твой – говно.

– Я тогда закуску…

– Ну, давай закуску.

Чичиков постучал в дверь кабинета Кирияджи. Ответа не последовало, и Чичиков вошел.

В кабинете горел свет, но никого не было. Чичиков осмотрелся и увидел небольшую дверцу, словно стенного шкафа.

– Ага. – Чичиков пересек кабинет и потянул дверцу. Она вела в небольшую смежную комнатку. В комнатке имелись диван, стол, стул, полка с посудой и холодильник. На диване спал Григорий Харлампиевич – на спине, одна нога упиралась в пол, вторая покоилась на боковине дивана. Чичиков полез в свой пакет и, выставив на стол две бутылки «Каберне», нарочно звякнул ими друг о друга.

Кирияджи открыл один глаз и спросил:

– Кто ты?

– Чичиков Сергей Павлович.

Кирияджи со стоном поднялся и сообщил:

– Эк меня разморило, – посмотрел на возникшие рядом с недопитым коньяком бутылки «сухарика» и судочки с закуской и добавил: – Сергей Павлович.

Посмотрел на часы, крякнул и повторил:

– Эк меня разморило.

Чичиков хозяйским движением снял с полки второй стакан, отыскал там же штопор, откупорил бутылку и разлил по полстакана.

– Ты полный, полный лей, – поправил его Кирияджи. – Только эта, документ покажи. Сначала документ, а потом все остальное.

Чичиков подал ему визитную карточку.

– Ну, и где печать? И что мне с твоими телефонами делать? Ладно, давай, – он взял стакан и, не чокаясь, залпом выпил. – Понимаешь, какое дело, организм только красное принимает. А бывают моменты, когда требуется чего покрепче, для мозгов, о! Ну, от кого пришел? Чего просить будешь?

– Пришел я, Григорий Харлампиевич, сам от себя. А просьба у меня имеется. Правда, не совсем обычная, но, с другой стороны, и не обременительная.

Кирияджи каким-то новым взглядом смерил Чичикова, взял бутылку и налил себе еще стакан.

А Чичиков продолжал: