Муж стал приходить с работы пораньше, а выходные целиком проводил дома. Я готовила его любимые блюда, делала ему массаж стоп, служила ему душой и телом. То, что происходило между нами в спальне по ночам, вообще не поддаётся никакому описанию. Уже на второй раз было совсем не так больно, а на третий или четвёртый неприятные ощущения и вовсе сошли на нет. А вот удовольствие росло. И чем нежнее, внимательнее, ласковее вёл себя Петер, тем больше наслаждения я получала от нашего тайного занятия. Он научил меня таким вещам, которые прежде даже в голову не могли мне прийти. Заставил отказаться от многих убеждений о том, что чисто, а что нет. И я умирала от блаженства в его руках, а через пару месяцев вдруг обнаружила, что уже ношу ребёнка. Долго не могла сказать мужу, потому что была просто не в состоянии подобрать слова. Такое счастье разрывало мне грудь, что та отказывалась производить звуки на эту тему. Смешно: сколько я знаю бесплодных женщин? Лично - ни одной. Но тот наш разговор с Петером об обычности такой ситуации произвёл на меня очень тягостное впечатление, так что теперь было ощущение, будто я чудом избежала страшной участи. Я беременна. От любимого мужа. Разве может быть что-то прекраснее, чем это?
Когда живот стал заметен, господин Насгулл выделил служанку мне в помощь. Он, вообще, отчего-то очень ратовал за наше с Петером семейное благополучие и был со мною благодушен и добр, несмотря на всю его суровость, о которой в доме среди слуг и наложниц ходили легенды.
Первенца я родила легко. Мы назвали его Рауфом. Он был крошечным, черноволосым, но со светлыми глазками, почти как у папы, и это радовало меня безмерно. Моя служанка Юмна, с которой мы очень сдружились, сильно помогала мне по хозяйству. Я могла наслаждаться своим материнством, практически ни на что не отвлекаясь. Успевала и высыпаться, и ухаживать за собой, и даже принимать ванну. Беременность и грудное вскармливание хорошо повлияли на мою фигуру: округлились бока и бёдра, значительно выросла грудь. Кажется, со временем я нравилась мужу всё больше и больше, и когда Рауфу не было ещё и года, я уже вновь была беременна. С гордостью и счастливым блеском в глазах сообщила я об этом Петеру - а он почему-то обеспокоился.
- Разве твоему организму не нужен отдых? - спросил он с озабоченным выражением лица.
Я отчаянно замотала головой, так что косы взлетели в воздух и стали шлёпать меня по бокам. На глазах накипали глупые слёзы. Мне казалось, что муж больше не хочет детей от меня, но увидев, как я расстроена этим, он отвёл меня в спальню и доступно объяснил, что по-прежнему любит и желает, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Просто европейские врачи убедили там всех, будто бы нельзя рожать одного ребёнка за другим - нужно отдыхать, иначе тело "износится". Я посмеялась над таким утверждением и заявила, что счастья много не бывает и что я от детей становлюсь только здоровее и радостнее.
Однако на вторых родах мой организм в самом деле дал какой-то сбой. Всё закончилось благополучно и без больших потерь, но доктор посоветовал мне не беременеть как минимум три года. Тогда я впервые узнала о предохранении.
Второй наш малыш - Марзук - получился больше похожим на меня. Большие карие глаза, длинные чёрные ресницы - его взгляд умилял меня безмерно.
Мы жили вчетвером (или впятером, если считать Юмну) очень мирно, в любви и согласии, пока хозяин не перевёл Петера работать в другой город. А нас с детьми туда не отпустил. Мазруку был год с небольшим, когда его отец уехал на долгий-предолгий год в соседнюю провинцию. Он возвращался по праздникам и выходным, однажды ему даже выделили отпуск на целую неделю, но этого было невозможно мало. Я страшно тосковала по своему супругу. Так я узнала, какую сильную боль может причинять любовь...