Пять дней назад немецким танкам удалось разгромить несколько советских подразделений и выйти к Дунаю, разорвав тем самым сплошную линию обороны. Неожиданное появление вражеских войск у реки создало на переправах хаос и сумятицу. Командование Красной армии вынуждено было подорвать понтонные мосты через Дунай, в районе Дунапелете и Дунафельдвар, чтобы не дать немецким танкам форсировать реку и воспрепятствовать продвижению противника на освобожденную территорию.

Через три дня боев Красная армия оставила Секешфехешвар. Не помогли даже несколько сотен самоходных установок СУ‐100, отправленные ранее маршалу Толбухину для исправления ситуации. Еще через день дивизия «Мертвая голова» захватила южную часть населенного пункта Барачки, расположенного неподалеку от Будапешта.

На этом немецкое контрнаступление не остановилось. На следующий день полсотни вражеских танков совершили марш-бросок по советским тылам, сумели приблизиться к Будапешту на пять километров.

Маршал Жуков подошел к карте, посмотрел на Сталина, курившего трубку, и начал доклад:

– По нашим данным, ударные возможности Четвертого танкового корпуса СС исчерпаны. В ходе боев немцы потеряли до четверти личного состава и в настоящее время переходят к обороне. Мне представляется, что сейчас создалась благоприятная обстановка для нанесения серьезного удара по танковым группам. В первую очередь по юго-восточному выступу, вклинившемуся в нашу оборону. Чтобы опрокинуть эту группировку, нужно не менее двенадцати дивизий. Маршал Толбухин, отвечающий за внешнее кольцо окружения Будапешта, располагает такими возможностями. Я уверен в том, что ему следует предоставить стратегическую самостоятельность. Одновременно по этому выступу следует ударить Двадцать третьему танковому, Сто четвертому стрелковому и Пятому гвардейскому кавалерийскому корпусу.

– У немцев сохраняется преимущество в танках? – спросил Сталин, сжимая в ладони трубку.

– Это преимущество небольшое, – уверенно ответил маршал Жуков. – По нашим данным, у немцев в настоящее время около трехсот танков против наших двухсот пятидесяти. Но они испытывают недостаток в пехоте, которая позволила бы им закрепиться на завоеванных позициях, а у нас она есть. Сил для деблокирования города у них не останется.

– Думаю, что это разумное решение. Нужно предоставить товарищу Толбухину самостоятельность, тем более что нынешний немец уже не тот, что был в сорок первом.

– На Прибалтийском фронте началась наступательная операция по разгрому немцев в районе Мемеля. Войска фронта Шестой гвардейской и Пятьдесят первой армий к исходу дня продвинулись от одного до трех километров. Третий Белорусский фронт на Кенигсбергском направлении на всю глубину прорвал долговременную оборону на западном берегу Дайме. Особенно удачно действует Второй Белорусский фронт. – Острый конец указки, сжатой в руке Жукова, остановился на красных стрелках, выдвинувшихся далеко вперед. – На отдельных участках армии прошли до двадцати пяти километров и заняли свыше восьмисот населенных пунктов. В центре фронта танковые корпуса вышли к Балтийскому морю севернее города Эльбинг. Семидесятая армия подошла к восточной окраине города-крепости Торн.

– Что вы можете сказать по крепости Познань? Взятие в кратчайшие сроки такого города – важнейшее политическое дело. Это ключ к Берлину. Мы ни в коем случае не должны забывать об этом.

– Именно так, товарищ Сталин. Поэтому я отдал приказ, чтобы город был взят в течение семи дней.

– Это возможно?

– Уверен, что возможно, товарищ Сталин. Восьмая гвардейская армия уже вышла на окраины города.