Его руки спускаются, мнут платье на обожженой коже. Морщусь и тихо ругаюсь.

- У них чрезвычайное положение, и никто не выйдет, не ждите.

- Что у тебя там? - Демьян игнорирует мои слова, поворачивает меня к бильярдному столу. Заставляет опереться руками на сукно, задирает платье на талию.

- Это что? - в его голосе звучат требовательные нотки, он надавливает на поясницу. - Это Осман сделал? 

- Больно же! - вскрикиваю и дергаюсь.

- Извини. Всё-всё, сейчас пройдет, сладкая, - ощущаю его поцелуи по ожогу и долгожданное облегчение, его губы снимают боль, язык скользит по отпечаткам линий с метки на ладони охотника. Между поцелуями он спрашивает. - Что случилось? 

Ногтями царапаю сукно и не знаю, что отвечать. Только что Осман тут у стены меня зажимал. А я почему-то не могла этому противиться. И даже тот жар от его ладони, что оставил на моей коже ожог меня распалял, и теперь, при мыслях об этом чувствую, как мокнут трусики.

Я со вчерашнего утра нуждаюсь в приятностях супружеского долга. И вот руки Демьяна аккуратно придерживают мои бедра. А по телу разливается томление, такое невыносимое, учащается пульс, я так голодна.

Я давно ничего не ела. В энергетическом плане. 

И сейчас не могу устоять.

Выгибаюсь в спине и ложусь грудью на стол. Завожу руки назад и приспускаю трусики.

- Лили, - дыхание Демьяна опаляет ягодицы. - Нам нужно сначала вытащить тебя. Погоди, - его пальцы сталкиваются с моими, натягивают белье обратно, - я не смогу соображать и...

Бедрами подаюсь на него, ощущаю, как его губы впечатываются в тонкую кружевную ткань. И почти сразу его ладонь ныряет в промежность, он шепчет:

- Ты же мокрая насквозь. Черт.

Демьян отстраняется, слышу, как торопливо вжикает молния, как с шелестом спускаются брюки. Из меня вырывается стон, когда он грубо рвет на мне трусики, и ткань впивается в кожу. Шлепает меня по ягодице, подтягивает к себе. Чувствую, что к складкам пристраивается набухшая головка, и член сразу одним мощным толчком врывается в меня, заполняет до упора.

Хватаюсь за бортики стола, дышу ароматом похоти и мелькает мысль, что не меня одну здесь брали, поэтому я так напитываюсь, быстро, от пары глубоких движений плоти во мне уже размазываюсь по сукну, как клякса и темная, порочная сила разливается по каждой клеточке тела.

Хочу больше, сильнее, дозу за дозой, раскрывающие меня глубокие толчки кружат голову, насыщаюсь и словно становлюсь неуязвимой, в моменты близости мне становятся доступны сакральные тайны сексуальности, как тантрическим йогам, практикующим занятия любовью по восемь часов подряд с перерывом на глоток водички.

Демьян плотно держит мои бедра и вбивается в меня, наслаждаюсь его краткими рыками и не сразу замечаю, что к ним примешивается чужой голос.

- Меня даже не позвали.

Поворачиваю голову, вижу в проеме двери Османа. Он стоит, сунув руки в карманы, брюки в ширинке натянуты, он бесстыдно наблюдает, голубой взгляд кажется черным от расширившихся зрачков.

- Хотя, я понимаю тебя, Демьян, - хрипловатым голосом продолжает Осман. - Я бы тоже не стал делиться. Знаешь, мне пришла в голову отличная идея, - болтает он. - Сказать, какая?

Отталкиваю мужа. Он замер во мне, а я с разбухшим внутри меня органом не могу связно мыслить. Ползу на стол, пытаюсь с него слезть, одновременно одергиваю платье.

- Выйди, - наконец, отмирает Демьян. - Лили оденется, и мы с тобой все решим.

- Выйди лучше сам, - усмехается Осман. После паузы добавляет. - А Лили может не одеваться.