Идёт к Ованесу, недвижимой глыбой замеревшему на пороге. Цедит:

- Оставь нас.

- Осман, - тот выпускает дым ему в лицо. - Хозяин здесь пока я. И я говорю тебе включить мозги. Чего из моих слов ты не понял?

- Хозяин? - вылетает у меня. Кутаюсь в пиджак и стараюсь удержать на месте взлетающие на лоб брови.

Ованес - главный охотник, который готовит себе преемника. И муж Лилианы, бывшей королевы демонов.

Но как такое возможно? Как держаться, если природой заложено желание убить собственную жену, если вы находитесь по разным полюсам, если между вами, как между черным и белым пропасть, целый спектр.

А Демьян знает про отца?

Осман смотрит на меня. На Ованеса. В его взгляде колебание, словно он прикидывает, ослушаться и остаться, либо подчиниться приказу.

Он выбирает второе.

Шагает за порог и тихо прикрывает за собой дверь

12. Глава 11

Всю ночь верчусь, без одеяла, без подушки, даже без простыни, кутаюсь в оставленный мне пиджак. Когда просыпаюсь, кажется, что мне все это приснилось, сейчас из ванной выйдет Демьян и скажет:

- Лили, умывайся, одевайся, и я тебя заплету.

Но мужа нет, лежу и пялюсь в потолок, сонно моргаю на распахнутое окно. 

Что, интересно, вчера случилось там у них. Почему никто не пришел, о чем они разговаривали, грызет любопытство.

Сползаю с постели. В ванной проверяю одежду. Ночью постирала платье и трусики, все высохло.

Быстро споласкиваюсь. Кажется, будто под нос подсунули мандарины и конфеты, либо со мной в кровати спал мужчина, его запах вьелся, я пропиталась, как губка.

Натягиваю платье. Обуви нет и чулки порвались, и их тоже, можно считать, что нет.

Задумчиво смотрю на одинокую мандаринку у зеркала. Желудок урчит.

Меня вчера оставили без ужина. И сегодня, подозреваю, кормить не собираются.

Чищу мандаринку, жуюсь, слоняюсь по комнате. За окном только-только светает, но за дверью шумно, народ, похоже, идёт на завтрак.

Любопытно, чем завтракает Осман. Коньяком и шоколадом или как все нормальные люди? Представляю, что он ест овсяную кашу с бананом и орехами, промокает губы салфеткой, большими глотками пьет ледяной апельсиновый сок...

Почему я вообще о нем думаю?

Трясу волосами. 

Так, надо бы самой попробовать сделать какую-нибудь косичку. 

Только резинки нет.

Хотя...

Расчесываю волосы пальцами, собираю в хвост. Беру из ванной черную бабочку и завязываю.

Так, что теперь...

Оглядываюсь в комнате. Кошусь на подоконник, на котором меня вчера зажимали и краснею. Что-то тут не так, у Османа же эта его печать, которой он хвастал, она его якобы спасает, защищает от меня.

Но никакой защиты вчера не было. Печать вчера точно не действовала. Или она не распространяется на эрекцию?

Осман сам по себе. И бунт в брюках сам по себе.

Неясно.

От этих мыслей разбирает нервных смех, но я тут же его обрываю, оборачиваюсь на шум распахиваемой двери.

В комнату шагает он. 

Разболтанная уверенная походка, невозмутимый вид, плотно сжатые губы, поднос в руках. 

Только он словно не завтрак несёт. А как минимум сундук с тротилом, такое у него напряжённое лицо.

На нем вчерашняя одежда, та же красная бабочка на шее. Или костюм он сменил, я ведь вышвырнула его вещи в коридор. 

Очень неосмотрительно поступила.

Осман молча ставит поднос на кровать. Краем глаза замечаю, что там тосты, кофе и фрукты. 

- Побыстрее, будь добра. У меня полно дел, - говорит он вместо "приятного аппетита, Лили."

- У меня тоже есть дела, - замечаю. - И вместо того, чтобы сидеть здесь и...

- Ты меня слышала.

Он стоит у кровати. Руки в карманах брюк, такой деловой, аж невозможно, на меня не смотрит, глазеет по сторонам.