Звучит обидно.

Подумав, выбираю все же серо-голубую краску. Как его глаза…

— Ладно, я занята. Буду творить. — Оборачиваюсь к подруге и размахиваю кисточкой. Она улыбается с экрана айфона и качает ногами, лежа на животе. Валяется на кровати в своей комнате.

— Давай, твори, дорогая. Я пойду последнюю игру посмотрю, может, отберу что-нибудь для канала. Смонтируешь видео, если что?

— Конечно, отправляй ТЗ[1].

Поработать в тишине и одиночестве не получается, потому что, как только я сосредотачиваюсь на задуманном эскизе, в дверь тихонько стучат.

— Можно к тебе? — спрашивает мама.

— Заходи. Только маску возьми, иначе нанюхаешься, — киваю на стол.

— Так… Взять маску, — растерянно улыбается. — Хорошо, дочь.

Мама у меня просто красавица. И с папой они смотрятся органично, хотя она и старше. У меня есть родной брат по матери, но Марк давно живет в Москве и приезжает только на праздники.

Снарядившись, мама устраивается на узком нераздвижном диванчике, который поставили в мою комнату, потому что на нем любил спать Вик, наш джек-рассел-терьер, который умер два года назад. После смерти пса я запретила что-либо выкидывать. Души в нем не чаяла.

— Подарок для Миши?.. — спрашивает мама, кивая на трафарет.

— Да.

— Какая ты у меня молодец, Анюта!.. И все у тебя получается. И поделки, и вязание, и балет. Мы с папой тобой гордимся.

— Кстати, о балете, — откладываю кисточку и смотрю на маму. — Помнишь, мы разговаривали, что, когда мне исполнится восемнадцать, мы вернемся к разговору о пилоне…

Волнуюсь страшно. Разговор начала наобум, надо было подготовиться.

— Ань, — мама складывает руки на груди. — Ну что за прихоть? Папа еще от того раза не отошел, давай не будем даже начинать.

— Я думала…

— Ань, я тогда так сказала, решив, что ты об этой глупости забудешь.

— Хорошо, — киваю, даже не представляя под каким бы предлогом смыться из дома на конкурс.

Первый будет проходить в Москве, в октябре. При всем желании такое не скрыть. Деньги на билеты и взнос у меня есть, подкопила с тех, что папа выдает каждую неделю, а вот то, что придется снова врать, напрягает.

Ложь стала моей постоянной спутницей. Это раздражает.

— Я вообще зашла с тобой поговорить, — мама меняет тему.

— О чем?

— Просто… узнать, как у вас с Мишей прошла встреча после его долгого отсутствия? Столько не виделись. Наверное, отвыкли друг от друга…

— Мам, ты снова про секс? — приподняв брови, сдергиваю маску и отхожу от стола для творчества.

— Хм. Секс?.. Ну можно и про него… Хотела напомнить про…

— Презервативы, — договариваю, округляя глаза от смеха. — Я все знаю, мам. Мне восемнадцать!..

— Это я в курсе. Просто решила напомнить и поговорить…

— Напомнить о сексе? Думаешь, уже пора?

— Нет. Анюта, блин, — она теперь тоже смеется.

— Мам, я еще в десять лет все знала. Мы живем в век технологий. Минет, куннилингус, сумата. Все знаю…

— А вот… последнее, — мама даже стягивает маску. — Это что еще такое?.. В первый раз слышу.

— Это японский термин. Так называется секс без проникновения.

— О, и такое бывает? — она вытягивает лицо и замолкает, явно что-то себе представляя.

Умру от смеха.

— Мам, боже. Прошу, прекрати!..

Продолжая хихикать, падаю на кровать и подпираю голову согнутой в локте рукой. Мама смотрит на меня внимательно, а затем поднимается и поправляет платье.

— В общем, галочку я поставлю — беседу профилактическую провела. С Мишей, надеюсь, Кирилл тоже поговорит.

— Только не говори, что вы, собираясь с Авдеевыми, обсуждаете наш секс, — морщусь, как от чего-то мерзкого.

— Никто ничего не обсуждает, Аня. Но, конечно, мы переживаем, потому что аборт…