Дом стоял на перекрестке двух грунтовых дорог, забора не было, только межевые колышки. Двор – голая земля, где-то с дерном, где-то нет, почва глинистая, перед домом относительно утоптанная, а вокруг сплошная каша. Хотя бы щебня подсыпали. Да и вокруг соседних домов картина не лучше.

– Личность покойного установили? – спросил Малахов, глянув на машину, стоявшую за домом. BMW Х5, номера московские, если документов нет, по базам пробить можно.

– Лысенков Роман Данилович, – кивнула Мария Денисовна. – Восемьдесят шестого года рождения, московская прописка. Женат.

– Документы?

– Техпаспорт, права.

– А телефон?

– Телефона нет, ищем.

– Женат, значит. А жена где?

– Только смятая постель. И следы каблучков. А также колес шестнадцатого калибра… э-э, радиуса…

Коржова показала место, где не так давно стоял средних размеров автомобиль, колеса отпечатались слабо, поскольку машина уехала еще до того, как начался дождь. Она и на точку в грунте обратила внимание, оставшуюся, предположительно, от тонкого дамского каблучка.

– А это что? – Артем показал на отпечаток подошвы поверх колесного протектора. Сначала уехала машина, а затем прошел человек.

– Такая же елочка, как у покойника. Его след. Видно, вышел «каблучок» провожать.

– А обратно как ушел?

– Так сухо было, а потом дождь, только этот слепок и остался.

– Еще не слепок.

– Будет, – кивнула Мария Денисовна и быстро заглянула в пластиковую чашу с гипсовым раствором – хватит или не хватит.

– Дом осматривали? – спросил Малахов.

– Ну а что нам еще от скуки делать, пока розыск на совещании? – Заикин с сарказмом глянул на несчастного парня с тонкой шеей.

Лейтенант Башкатов держал голову прямо, плечи – ровно, сосредоточенно хмурил брови, в глазах решимость молодого орла, но все равно вид у него был несчастный. Во всяком случае, так показалось Артему. Он единственный из розыска, кто прибыл на место преступления в составе следственно-оперативной группы, к телу его не подпускали, а свидетелей здесь нет, работать не с кем. Но видно, что сложа руки лейтенант не сидел, ноги чуть ли не по колено в грязи, возможно, все дома обошел. Их здесь не так уж много, с десяток, не больше, но участки солидные, соток по двадцать каждый, пока все обойдешь, умаешься.

– Это вы правильно сказали, место здесь скучное, – кивнул Малахов. – Ни одной живой души. И дома странные.

– Мертвые души, – подал голос Башкатов.

– Я про дома, – смерил его взглядом Артем.

– И я про дома… Мертвые они какие-то, не для людей построены.

– А для кого? Для монахов? – Малахов перевел взгляд на золотые купола мужского монастыря, над которыми низко стелилась тяжелая дождевая туча.

– Не знаю. Но мертвое здесь все… В этом доме хотя бы печка есть, – кивком показал Башкатов на осиротевшую избушку.

– Печку я гляну, а ты пробей, что это за поселок такой, кто застройщик, почему работы прекращены.

Артем поставил задачу, а сам с позволения следователя зашел в дом. Действительно избушка. Ни печи, ни камина, даже фундамента под кирпичную конструкцию не видно, пол какой-то хлипкий, доски гнутся под ногами. Печка-буржуйка стоит – труба врезана в стену, чайник на ней старинный, литров на пять-шесть, в углу на табуретке таз, ковшик, рукомойник, полотенце на гвоздике, на полу мокро, как бывает в бане после купания. Кровать сколочена из досок, работа грубая, но сбито вроде бы крепко. И матрас неплохой, ортопедический, белье смято, и одеяло одной половиной на кровати, другой на полу. На верхней половине Артем заметил частицы грунта рыжеватого цвета, такую грязь он видел на носке покойного. На полу сильно натоптано, видимо, хозяин дома и его гости не разувались, ходили здесь в обуви, грязь комками валяется.