В прихожей их встретили персиковые стены и белый мраморный пол с черными восьмигранными вставками, отполированный до блеска. Даже казалось, что он влажный.

– Обри уже пришел к Иисусу? – спросила Карсон.

Лулана закрыла дверь.

– Господин еще не обнял своего Спасителя, но, могу отметить, уже видит Его.

Будучи всего лишь служанкой, Лулана определенно взвалила на себя и ношу духовной наставницы своего работодателя. Она знала его прошлое, и ее волновала судьба его души.

– Господин в саду, – добавила она. – Вы можете подождать в гостиной или присоединиться к нему в розарии.

– Конечно же, в розарии! – воскликнул Майкл.

В задней части дома, на огромной кухне, старшая сестра Луланы, Евангелина Антония, пела «Его свет сокрушит любую тьму», закладывая тесто в форму для пирога.

Евангелина работала у Обри кухаркой и на пару с сестрой боролась за бессмертную душу своего хозяина. Она была выше ростом, более худая, но живые глаза и улыбка выдавали родство.

– Детектив Мэддисон, – Евангелина улыбнулась, – я так рада, что вас еще не убили.

– И я тоже рад. Какой будет пирог?

– С пралине, корицей и орешками.

– После него сразу потребуется коронарное шунтирование.

– Холестерин не прилипает, – указала Лулана, – если любишь Бога.

Через дверь черного хода они вышли на заднее крыльцо, где Моисей Бьювеню, шофер Обри и мастер на все руки, красил в белый цвет стойки ограждения.

– Детектив О’Коннор, – рот растянулся аж до ушей, – я удивлен, что вы до сих пор не застрелили мистера Майкла.

– Я стреляю метко, – заверила она Моисея, – но он очень уж быстрый.

Крепкий, мускулистый, широкоплечий, с ладонями в суповую тарелку, Моисей был дьяконом в церкви и пел в хоре вместе с сестрами, Луланой и Евангелиной.

– Они пришли повидаться с господином, но не будут донимать его, – сообщила Лулана брату. – А если ты решишь, что донимают, возьми их за шкирку и вышвырни на улицу.

Как только Лулана вернулась на кухню, Моисей повернулся к детективам.

– Вы слышали Лулану. Вы, конечно, из полиции, но здесь ее слово – закон. Закон и порядок. Я буду у вас в долгу, если вы станете вести себя так, чтобы мне не пришлось вышвыривать вас за шкирку на улицу.

– Если мы увидим, что ведем себя недостойно, то сами вышвырнем друг друга, – пообещал Майкл.

Моисей кисточкой указал, куда нужно идти.

– Мистер Обри за тем языческим фонтаном, среди роз. И, пожалуйста, не насмехайтесь над его шляпой.

– Его шляпой? – переспросил Майкл.

– Лулана настаивает, чтобы он надевал солнцезащитную шляпу, когда долго работает в саду. Он же лысый, вот она и тревожится, как бы у него не начался рак кожи. Мистер Обри поначалу возненавидел эту шляпу. И только теперь начал понемногу к ней привыкать.

Карсон покачала головой.

– Никогда не думала, что доживу до такого дня, когда у Обри Пику появится босс.

– Лулана – не босс, – возразил Моисей. – Она так сильно любит людей, что им не остается ничего другого, как подчиняться ей.

Кирпичная дорожка пересекала лужайку, огибала языческий фонтан и уходила к розарию.

В центре фонтана находилась скульптурная группа из трех полноразмерных фигур. Пан, с козьими ногами и рогатый, играя на флейте, гнался за двумя обнаженными женщинами (или они гнались за ним) вокруг колонны, увитой виноградной лозой.

– Я, конечно, не знаток антиквариата, – заявил Майкл, – но уверен, что это Лас-Вегас восемнадцатого столетия.

Розовые кусты росли рядами, проходы между ними засыпали гранитной крошкой. В третьем из четырех рядов лежал мешок с удобрениями, распылитель и подносы, на которых располагались садовые инструменты.