- Выслушай меня, и нам сразу станет проще общаться, – взывал к её затуманенному страхом разуму мужчина. – Мне нужна твоя помощь, пожалуйста, давай поговорим, хорошо?

Он протянул руку, желая отнять нож, но девушка резко вскочила, держа Лёшу под прицелом плохо заточенного лезвия, отчего её противник снова вздохнул: всё шло не так, как он думал, всё оказалось сложнее, и было необходимо выровнять ситуацию. Он не нашёл ничего лучшего, чем предложить:

-  Убери нож, ладно? – он сказал это почти умоляюще, и девушка даже опустила руку со своим незамысловатым оружием. - Если тебе будет легче – ударь меня, я не отвечу. И не обижусь - я заслужил. Только потом выслушай, хорошо?

Неожиданно даже для самой себя она приняла его предложение, поднялась во весь рост, переложила нож в другую руку и с размаху залепила мужчине пощёчину. От этого он на несколько секунд зажмурился, и его лицо от удара повернулось в сторону, но из-за волос девушка не увидела его выражения. А у самой Алины больно заныла ладонь: практики в отвешивании пощёчин у неё не было. Лёша снова посмотрел на Алину, теперь уже снизу вверх и тихо спросил:

- Теперь мы можем поговорить?

Девушка колебалась. Она снова взяла нож в правую руку. Сейчас ничего не стоило нанести удар. Можно ударить его коленом в челюсть, это отвлечёт мужчину, и появится шанс пырнуть его ножом в шею или бок и сбежать. Но почему-то совершенно не было желания этого делать. Не было ни уверенности в своих силах, ни уверенности в правильности таких действий. Этот ненормальный действительно не ответил на пощёчину, и из этого следовало, что, возможно, он не врёт ей и теперь. Просто нужно его выслушать. Только вот совсем не хотелось ничего о нём знать. Тем временем Лёша ждал ответа и его неестественно синие глаза внимательно смотрели на Алину.

- Оденься… -  неуверенно попросила она и, сложив ножик, убрала его в карман.

- Хорошо, – легко согласился мужчина, поднимая с пола рубашку и вставая на ноги.

- Если я тебя выслушаю, ты меня отпустишь? – спросила немного осмелевшая от покорности мужчины Алина.

- Да. Только если ты сможешь мне помочь – тебе придётся мне помочь, – он натянул рубашку и принялся застёгивать пуговицы.

- А если не смогу? – она старалась не смотреть на изувеченное шрамами и ожогами тело, но как-то не получалось.

- Тогда я извинюсь перед тобой и отпущу, – он перехватил её взгляд, и она смущённо потупила глаза.

- А если смогу? – снова спросила она, окончательно переставая испытывать страх.

- То всё равно извинюсь, буду тебе обязан и благодарен, и, конечно, отпущу, – снова честно ответил Лёша, вполне довольный, что Алина хотя бы не боится его так, как прежде.

- А если я тебя обману? – поинтересовалась Алина, так как ей казалось, что обмануть такого странного типа – вполне естественное желание.

- Я пойму, что ты лжёшь, и ты не вернёшься домой, пока не поможешь мне или пока не попытаешься помочь, – ответил он, но это не прозвучало, как угроза. – А теперь разреши посмотреть, что с твоей рукой?...

Алина только сейчас вспомнила о том, что разодрала локоть. Стоило об этом вспомнить, как он начал болеть. Или он и до этого болел, просто были проблемы первостепеннее? Девушка глянула на рану, стараясь не показать её Лёше, убедилась, что кровь уже запеклась, и ответила с вызовом:

- Хотел поговорить – говори. Но не смей прикасаться ко мне!

Мужчина кивнул, но ничего не ответил, решив не настаивать. Девушка уселась на кровать, кутаясь в предложенный Лёшей плед, и попыталась согреться, но промокшая одежда препятствовала этому. Переодеваться всё равно было не во что, да и не стала бы она этого делать в доме едва знакомого полоумного типа. Так что приходилось довольствоваться пледом, который хоть впитывал в себя влагу из одежды. Лёша подождал, пока Алина поудобнее расположится на его кровати и начал рассказ, попутно продолжая застёгивать пуговицы – это получалось небыстро.