Её вопрос позабавил его. Да, он не очень-то старался, поскольку мысли его были где-то далеко и он тонул в них, а не в собственных ощущениях, но всё же…

- Что, так плохо? – он засмеялся, искренне и ни капли не смущённо. – Прости, – он снова постарался стать серьёзным. – Нет, не впервые. Не хотел разочаровывать, но прожив в вашем мире несколько лет…

- Знать ничего не хочу! – отрезала Алина.

Однако мужчина считал полезным сказать, что и знать-то, собственно, не о чем:

- Возможно, следует заметить, что прикосновения никогда не дарили мне таких эмоций, какие открыла для меня ты? И что мне они всегда были неприятны, хоть поцелуи и случались в моей жизни. И что в вашем мире мои шрамы не видел никто, кроме тебя…

- Фёдор не видел шрамы? – удивилась девушка.

- Он видел кровоточащие раны, потом немного затянувшиеся… - ответил он и тут же хмыкнул: - Ты придираешься к словам!

- Возможно… - она загадочно улыбнулась, и её пальцы потянулись к пуговицам на его рубашке. – Помню, ты не очень ловко с ними управляешься?

- Да уж, не очень ловко… - подтвердил он, припоминая, как однажды напугал Алину своим необдуманным поведением.

Пока его память рисовала красочные картинки той недавней истории, девушка расстегнула рубашку наполовину и легонько почертила пальцем незримую линию вдоль одного из шрамов на груди мужчины. Это вернуло его к реальности, и он невольно отшатнулся.

- Тебе больно или неприятно? – обеспокоенно спросила девушка.

- Нет… - поспешил успокоить он, но объяснить толком причины своего поведения было не так просто. - Ни то, ни другое… Просто…

- Просто что? – она освободила оставшиеся пуговицы от петелек и чуть стянула рубашку, обнажая изуродованные плечи. – Ты стесняешься?...

- Нет, конечно … - он мягко перехватил руки девушки и погладил их большими пальцами. - Я понимаю, чего ты хочешь, но нельзя сейчас этого делать… Я не хочу, чтобы завтра… или когда там мы узнаем, что я скрываю… не хочу, чтобы ты жалела об этой ночи…

Алина резко вырвала свои руки из его. Слова мужчины неожиданно разозлили её, а он не мог понять, почему. Он всё объяснил, стараясь не обидеть, но серые глаза смотрели на него так, как в первый день их знакомства в поезде: недовольно, возмущённо и холодно.

- Чёрт, Лёша! – воскликнула она, отодвигаясь от него подальше. - Прекрати заботиться обо мне! Мне не нужна такая забота! Ты решаешь за меня, чего я хочу искренне, а чего – поддаваясь минутным порывам! Разреши мне как-нибудь самой различать причины своих желаний и самой прикидывать последствия!

Он замотал головой, показывая, что она не права:

- Алина, я всего лишь… - договорить не получилось: она перебила, закончив фразу за него.

- Ты всего лишь тот, кто влез в мою жизнь и вообразил себя мудрым, по крайней мере уж точно мудрее девушки, которая не устояла перед твоим обаянием! Уходи! – она схватила в руку немного сухой травы, что служила настилом, и швырнула ею ему в лицо.

Лёша уклонился, и стряхнул попавшие на одежду травинки на пол, обдумывая, что лучше сделать в этой ситуации.

- Пошёл вон! – прошипела девушка. – Дай знать, когда ты сочтёшь, что мне можно отдаться тебе и потом не жалеть об этом, рыдая ночами в подушку! Ты ведь так думаешь?

Мужчина прикусил нижнюю губу, поднялся с импровизированной постели и пошёл к выходу. Уже отодвинув вьюн, он хотел что-то сказать и даже обернулся для этого, но передумал и покинул шатёр молча.

Алина легла и уставилась на светящийся плод неизвестного растения, не моргая и разглядывая прожилки на стенках жёлтой коробочки. Она поняла, что плачет, когда перед глазами от слёз стало искажаться изображение. Опустив веки, девушка ощутила, как по щекам катятся обжигающе-горячие слезы.