- Но у меня его нет… - неуверенно прошептал мужчина, вслух заканчивая свои мысли.

- У тебя оно есть, Лёша, – ведун закончил набивать трубку, завязал мешочек с табаком, убрал его, щелчком пальцев поджёг табак и сладко затянулся, продолжая избегать зрительного контакта с собеседником. – Стоит тебе самому себе признаться в том, что оно есть, и, возможно, ты вспомнишь…

- Какое оно? – прямо спросил Лёша, чувствуя, что на самом деле не хочет знать ответ. - Аттиз Ир, ты ведь знаешь, да?

- Знаю, - выдохнул он. - И ты знаешь. Просто не помнишь. Потому что не хочешь помнить, – он снова затянулся, мельком глянув своими тёмно-зелёными глазами в сиреневые глаза собеседника.

Лёша уже предчувствовал, что ведун ничего не расскажет, но на всякий случай уточнил:

- То есть прямо ты мне ответить не можешь?

- Лёша, - обратился к нему Аттиз Ир, причём в голосе его слышалась грусть и чувство некой вины. -  Я знаю только факты, да и то не все. Я не слежу за каждым жителем этого мира. То, что я смогу рассказать тебе, не принесёт пользы. Тебе не нужно вспоминать события прошлого, тебе нужно вспомнить свою роль в них, свои чувства и мысли. Это будет полезно для нашего общего дела… Если, вспомнив всё, ты не переменишь своих решений…

- Почему я могу переменить свои решения? – продолжал недоумевать мужчина. - Я понятия не имею, что я должен вспомнить… И тем более, я не понимаю, почему я забыл это всё, если это так важно.

- Ты забыл, потому что хотел забыть… - наконец, ведун посмотрел ему в глаза и признался: - А я в этом тебе помог.

- В каком смысле? – слишком много намёков и слишком много недомолвок мешали ему что-либо понимать.

Ведун тяжело вздохнул, но взгляда не отвёл. Он собрался с мыслями и ответил:

- Мы встречались как-то раз. Лет восемь назад. Ты помог мне тогда. Защитил, можно сказать. Хотя к тому тебе, каким я тебя впервые увидел, это слово мало применимо… Но ты всё же нашёл способ помочь мне. Тогда ты был не в лучшей форме. Ты хотел начать жизнь заново и говорил, что для этого тебе нужно совсем немного – лишь забыть прошлое. Тогда мне показалось, что это и вправду немного. И это было в моих силах… - он сделал паузу, печально качая головой, что весьма ярко показывало, что сейчас он сожалел о содеянном.

- Я рассказал тебе то, что хотел забыть? – прямо спросил Лёша, принимаясь разглядывать вновь приобретённые шрамы на руках.

- Рассказал. Именно поэтому я решил помочь тебе. Да, сейчас я понимаю, что не стоило этого делать. Я поддался минутному порыву жалости, прости, но именно это чувство я испытал к тебе тогда, и простые человеческие эмоции затмили мою чародейскую мудрость. Это послужило мне уроком, и потом, когда ко мне обращались с просьбами что-то забыть, я знал, что это не выход. Мне стало ясно, что с подобными вещами не шутят, когда я узнал, что ты пропал. Было нетрудно догадаться, чьих это рук дело. Если тебе интересно знать, я думал, что ты мёртв…

- Все так думали, - заметил Лёша.

- Да, все. Только я винил в этом себя, - он задумчиво втянул в себя дым и так же задумчиво выпустил его, сложив губы трубочкой.

Алина и Кощеев смотрели на разговаривающих тревожно. Алина подошла и обняла Лёшину руку. Мужчина был напряжённо задумчив, и ей ужасно хотелось помочь ему, только она не знала, как. Он погладил ладонью её руку, с удовольствием отмечая про себя, как же всё-таки приятно касаться её, не ощущая от этого боли.

- Может, и не стоит вспоминать? – спросила она не то у Лёши, не то у ведуна.

Никто не знал, как бы Аттиз Ир сам хотел не начинать с Баламутом этот разговор и как бы желал оставить всё, как есть, не травя ему душу. Только здравый смысл говорил о том, что стоит помнить свои ошибки, чтобы не совершать их вновь.