– Вообще-то Тендерлойн считается историческим районом, – словно извиняясь за то, что ему приходится видеть, произнесла Оля. – Когда-то он был центром ночной жизни города, но начиная с семидесятых сюда повалили беженцы-азиаты. В те годы тут орудовала знаменитая филиппинская банда – рэкет, заказные убийства, наркоторговля... 

– Судя по всему, с тех пор мало что изменилось, – едко прокомментировал Рус. 

– Да ладно тебе, – Оля ткнула его кулачком в плечо. – Сейчас тут в основном занимаются скупкой краденого да продажей наркоты, только и всего. 

– Действительно – милейшие, святые люди! 

Некоторое время они шли молча, лавируя между бомжами и старательно переступая через мусор и разбросанные повсюду шприцы. 

– Слушай, но почему здесь столько бездомных? – не выдержал Рус наконец.  

– В Сан-Франциско очень дорогое жильё, – спокойно пояснила Оля. – Не все могут позволить себе снимать квартиру или даже просто комнату. Бездомным выплачиваются неплохие пособия, предоставляются места для бесплатного ночлега и дармовая еда... Кстати, знаешь, какая самая быстрорастущая категория среди местных бомжей? 

– И какая же? 

– Матери-одиночки. Многие банально сбегают из дома от мужей-алкоголиков или абьюзеров, сбегают в отчаянии, в неизвестность, потому что податься им на самом деле некуда... А ещё правительство больше не финансирует психбольницы, так что множество сумасшедших просто оказывается на улице. 

– Господи, среди них ещё и сумасшедшие есть! – Рус выразительно, как в оперетте, закатил глаза. – Всё веселее и веселее. 

Однако самое главное веселье, как оказалось, поджидало его при входе в бар, где работала Оля.  

Они ещё не успели зайти внутрь, как им навстречу вывалился (или вывалилась?) весьма странный тип. Он был одет, причёсан и накрашен как женщина, при этом с первого взгляда становилось очевидно, что это мужчина: выдавали и кадык, и слишком крупные кисти рук, и огромные ступни, кокетливо упакованные в стильные туфли на шпильке, и голенастые ноги, высовывающиеся из-под короткой юбки. 

– Ольга, сладкая моя! – завопило это нечто, завидев Олю. “Ольга” в его исполнении прозвучало как “Олга”. – Ты сегодня припозднилась. Но я тебя понимаю, – и существо выразительно покосилось в сторону Руса, – с таким-то красавчиком... Кто он, детка? Познакомишь? – и кокетливо улыбнулось. 

Далее, на изумлённых глазах Руса, Оля расцеловалась с этим... мужчиной в обе щёчки – тепло, по-дружески, с явной нежностью. 

– Это Рус, мой новый знакомый, – смущённо представила девушка, а затем повернулась к нему и с радостной, чуть ли не горделивой, улыбкой сообщила: 

– А это – моя Лейла!

Рус проглотил “мою Лейлу” и даже не поперхнулся. Впечатлений от сегодняшнего дня было так много и их палитра отличалась настолько богатым разнообразием, что впору было сойти с ума. Сходить с ума Рус пока не собирался, поэтому, чтобы разобраться в ситуации, он постарался максимально расслабиться и – как в знаменитом анекдоте – получить удовольствие. 

Бесцеремонно подхватив его под локоток, Лейла кивком указала в сторону входной двери, приглашая всех войти наконец в заведение. 

– Пойдём, – поторопила его и Оля, – мне скоро на сцену, пора переодеваться. Или... – она вдруг смутилась, – ты хочешь вернуться домой? 

– Дома у меня здесь нет, я живу в отеле, – напомнил он. – Нет, я не собираюсь сливаться, с чего ты взяла? Мне интересно посмотреть, как ты... работаешь. И потом, я же обещал проводить тебя, когда смена закончится. 

– Боже, как вы сексуально разговариваете друг с другом по-русски, – простонала Лейла. – Потрясающе! У меня аж мурашечки побежали.