Жанетта быстро подошла, схватила обмакнутое в чернила гусиное перо и поставила на пергаменте свою подпись.

— Вот теперь, все довольны, — мужчина быстро спрятал бумаги, повернулся ко мне и сказал. – Милая, теперь ты — собственность короля.

— Как… какая собственность? — не поняла я, — о чем вы горите?

Не успела я удивиться, что неожиданно стала чьей-то собственностью, как торопливые, громкие шаги нарушили почти идеальную тишину таверны.

В проёме показался Марк.

Он всегда спит почти до обеда, и сегодня даже вышел раньше, чем обычно. Наверное, его потревожили голоса, и он решил узнать, в чём дело.

Марк остановился в проёме. Высокий, стройный. Пугающе и неестественно красивый. С торчащими в разные стороны тёмными волосами, в мятой рубахе и исподних штанах. Он осмотрел всех заспанным, ничего не понимающим взглядом и проговорил:

— Что тут происходит?

***

С детства обласканный матерью, Марк не знал слова нельзя.

Ему можно было всё. В пределах таверны и постоялого двора, конечно. Но этого было достаточно, чтобы из маленького мальчика сделать ребёнка-деспота.

После смерти мужа Жанетта носилась с сыном, как с драгоценностью, которую непременно необходимо всеми силами довести до совершенства, но все, что получалось, это скверный характер мальчика, потом подростка и в конечном итоге грубый избалованный и жестокий юноша.

Ещё из его плохих черт можно отметить хитрость и абсолютное наплевательство на любовь к нему матери.

Сама не замечая того, Жанетта превратила сына в первого человека, который больше всего её и презирал. Единственное, чего она не сделала, это не поставила его в рамки должного воспитания, а пустила на самотёк все его пороки.

И теперь этот юноша мечтал только лишь об одном — поскорее стать хозяином таверны, чтобы превратить её в гнездо распутства и блуда. И только одно обстоятельство, которое вечно мешало ему в этом — его мать.

Каким-то дальним чутьём Жанетта всё-таки понимала не радужные перспективы этого места, если сын возьмётся управлять таверной. Когда-нибудь это всё равно случится.

Наверняка, представляла себе Жанетта, что тогда будет, но пока не особо вникала в будущее, руководила таверной и пестовала сыночка, в надежде, что он так же будет пестовать её в старости.

Ещё одно обстоятельство сильно уродовало поведение Марка, это его навязчивая и даже больная любовь к Саяне.

С самого детства он приставал к ней и дёргал, всячески унижал, как только может унизить мальчик девчонку. Оскорбления, толкания и даже пощёчины терпела Саяна от капризного сынка и мечтала, чтобы поскорее он куда-нибудь делся. Упал в колодец или подавился рыбной костью. Чтоб его забрали бродячие бандиты или искусали собаки. Хоть что-нибудь, оттолкнуло бы его надолго или навсегда. Потому что он ещё хуже, чем его мать.

Марк портил жизнь Саяны каждый день и постоянно. Как будто единственной целью в его жизни было сжить её со свету. Со стороны могло показаться, что он люто ненавидит эту девушку, но на самом деле это такая любовь. Больная, искаженная, мучительная, но навязчивая и постоянная.

С самого детства, он разными способами выплёскивал своё чувство. Засовывал за ворот лягушек, отчего Саяна визжала, и Жанетта хлестала её веником за эти крики.

Будучи подростком, он подставлял подножки, когда Саяна несла подносы с едой посетителям, отчего мать снова наказывала Саяну разными жестокими способами.

Ну, а в юности Марк начал чувствовать нечто другое, отчего без конца подстерегал Саяну за углами, пытался схватить, прижать или даже поцеловать.

Иногда это удавалось, и он касался её губ своими губами и испытывал какое-то потрясающее ощущение, от которого становилось ещё хуже, после и Марк становился злее, требовательнее и изощрённее в слежке за Саяной.