– Я могу подобрать кого-то и постараться представить князю выбранную особу, – предложил Арви. – Есть дочери достойных семейств из других городов…Такие союзы будут полезны…

– Нет, не нужно. Я уже сама все подобрала, – усмехнулась Умила. – Аснё!

После окрика княгини в горницу вошла девушка. Одета она была просто, как и полагается рабыне. Но скромный наряд не мог скрыть ее красоты. Она была высокая и стройная, как молодая березка. Кожа ее была гладкой, почти шелковой. А волосы сбивались в мягкие локоны от малейшей влаги, попадающей на них. Кроме того, ее взгляд был робок, как и нравилось Умиле. Такая дева не будет перечить.

– Как тебе?– Умила хотела узнать мужской взгляд. – Я берегла ее долгое время.

– Очень милая и прелестная…– подтвердил Арви.

– Выйди, Аснё, – Умила быстро отпустила свою прислужницу. – Я пока не хочу никаких знатных особ в нашем семействе, Арви. От них одни хлопоты. А вот покорная Аснё совсем другое дело. Она будет все терпеть и повиноваться молча. Не пытаясь что-то изменить в своей судьбе.

– Госпожа моя, не знаю, удастся ли такое теперь…– Арви хотел донести до слуха Умилы, что время сейчас неподходящее. – Князь и его молодая княгиня почти неразлучны…

– Ну так да. А после того, что случилось сегодня ночью с Вольной, Нег должен будет сурово наказать Диву. Так ведь? – рассудила Умила.

– Да, но…Это же не значит, что он тут же приманится к Аснё, – негромко возразил Арви.

– Ну а почему нет? Все получится. Главное, хорошо подготовиться. А вообще знаешь, Арви, я удручена тем зрелищем, что разверзлось пред моим взором…– Умила вдруг указала Арви на лавку напротив своего стола. Это был жест доверия. – Мои дети…Они не повинуются мне. И они не любят меня так, как бы мне этого хотелось.

– Княгиня заблуждается. Они любят и почитают свою мать…– утешил тиун.

– Это все пышнословные лясы…Единственный, кто еще почитает меня, так это моя Ума, – вздохнула Умила.

– Ума – дочь. А все дочери привязаны к матерям. Так что неудивительно, что она ближе…

– А неудивительно ли тебе, Арви, что после всех своих стараний я почти потеряла моих сыновей? В большей степени меня огорчает Нег…– Умила никогда не могла подчинить старшего сына своей воле всецело. Он прислушивался к ее советам только тогда, когда сам того желал. – Синеус хороший мальчик, хоть и озорник…– для Умилы младший сын оставался ребенком до сих пор, хотя на самом деле уже был далек от детского возраста, как Дорестадт от Новгорода. – Но он все же иногда считается со мной. Но тот…– Умила на миг замолкла, словно припоминая что-то. – А ведь для Нега я сделала больше, чем для остальных своих детей, Арви! – обиженно заметила Умила. – Если бы не я, то мать Харальда до самой старости оставалась бы женой Годслава, и мы никогда бы не смогли претендовать на его имя и наследство. Если бы не я – мой Нег навсегда остался бы в тени этого прохиндея Харальда.

– Княгиня всегда была радетельной матушкой, и дети ценят это, – уверял тиун, хотя на самом деле уже и сам сомневался. По сути, они делают что хотят, эти дети.

– Да что Ингрид! Что Харальд…– Умила задумчиво покрутила кружку с остывающим иван-чаем в руке. – Я бы сто Харальдов смела с его пути, лишь бы только он всегда был дома, рядом со мной…Но ведь самая дорогая жертва, которую мне пришлось принести – это мои материнские чувства. Каково мне приходилось, когда я сама отправляла его в эти опасные походы, из которых он мог не вернуться? Сначала с Дражко, потом с самим Харальдом…Мое сердце умирало каждый день много раз в ожидании его возвращения…– Умила любила Рёрика больше других детей, потому что в нем было то, чего не имелось в остальных и в ней самой – он всегда действовал из необходимости. Иногда нехорошо, но как требуют обстоятельства. И порой он бывал справедлив.