Худшее, что может настигнуть начальствующее лицо – это сомнение. И правда, итог никогда никому неизвестен. Но главарь не должен колебаться, принимая решение. Иначе он уже не тот, за кем можно следовать. И пусть лучше он трижды ошибется, чем дрогнет и выкажет слабость или незнание и растерянность. И Синеус почувствовал это, когда в смотрящих на него глазах тоже стали зарождаться сомнения, только уже совсем иного сорта: тот ли он человек, которого следует слушать и за коим надлежит идти, он сам-то знает верную дорогу?!

– Мы поступим следующим образом…– Синеус быстро взял себя в руки, прогнав слабость, что сковала его при получении дурных новостей. – Мы впустим тех беглецов, которые жаждут спрятаться здесь в поместье…

– Да как же?! Сюда тогда хлынет весь город, и мы помрем с голоду быстрее, чем Эйрик разобьет лагерь! Тут кошек, собак и крыс на всех не хватит! Дойдем до того, что будем съедать друг друга?! – принялся возмущаться Торвар, но был прерван.

– На стене мы вывесим щит, как символ того, что сдаваться не собираемся…– Синеус говорил медленно, поскольку обдумывал план действий, который рождался одновременно с его речью. – Выполняй, Люис…– приказал Синеус коменданту. И тот радостно бросился претворять в жизнь полученное распоряжение, так как и сам желал укрыть своих знакомых и прочих горожан от внезапной беды.

– Я не разумею тебя, – провожая взглядом торопливо удаляющегося коменданта, Торвар высказал то, что чувствовали и другие.

– Сейчас уразумеешь…– продолжал Синеус, стиснув зубы. – А когда наступит ночь, мы тайком покинем поместье через подземелье и выйдем к реке. Даже если вороги будут возле наших ворот к вечеру, они не станут тут же бросаться на стену. Они должны будут соорудить какие-то укрепления, может, земляной вал, хотя бы на расстоянии действия их осадных машин…И за это время мы успеем отплыть далеко.

– То есть мы оставим город?! – Торвар был настроен сражаться, но не бежать.

– Мы оставим город, чтобы самим не остаться под его обломками навсегда…– подтвердил Синеус.

– Отменный план, – поддержал Олег, которому тоже было ясно, что держать осаду в данном случае равносильно самоубийству. Поместье не слишком хорошо укреплено, при должном умении и среднем рвении врага оно окажется разрушено. Это лишь вопрос времени. Причем не столь отдаленного.

– Нужно забрать из башни оружие и припасы, – сообразил Льёт.

– А в башню тогда отправить тех, кто желает тут спрятаться! – озарился Торвар хитрой придумкой, наконец, оценив план своих собратьев. – Будут сидеть в ней и обороняться от Эйрика, колодец у них там есть, так что, может, еще и отобьются, – Торвар присоединился к мнению большинства, отказавшись от желанной поначалу обороны.

– А самое главное, видя, что в башне кто-то есть, Эйрик не сразу догадается, что это не мы, и не пустится в погоню за нами. Мы выиграем время, – подытожил Синеус.

– Мы оставим им какое-то оружие? – поинтересовался Олег, подразумевая тех несчастных, которые спрячутся в башне.

– Оставим, но немного. Долго обороняться они не смогут. Но, с другой стороны, они должны обороняться хоть какое-то время, чтобы задержать Эйрика.

– Что ж…А после того, как мы доберемся до драккаров…Куда путь будем держать?

– Есть только одно место, куда мы можем теперь отправиться…

– Сын, надень эту телогрею, ветер промозглый…– Умила принялась обряжать задумавшегося Синеуса, прогнав прочь подступившие к нему воспоминания.

– Матушка, боюсь, я не уберег города, – уложив локти на борт драккара, Синеус угрюмо смотрел на бесконечную синюю гладь холодного утреннего моря. В парус задувал ветер, словно желая поскорее и подальше унести правителя от тех берегов, на которых тот потерпел поражение.