Открыв дверь, он впустил Тавру в пропитанную запахом лекарственных снадобий душную полутёмную комнату.

Укрытая расшитым золотистыми узорами покрывалом, Динамия словно утонула в высокой пышной перине. Стоявший у ложа лекарь окутал ноги больной шерстяным одеялом и поправил подушки, пурпурный цвет которых сильнее подчёркивал белизну её осунувшегося лица, с залёгшими на нём лиловыми тенями. Коварная болезнь, в течение нескольких лет затаившаяся, скрывавшая свою сущность, теперь как будто раскрылась ядовитым смертельным цветком.

- Послали за Стефаном? – слабым голосом проговорила Динамия, не открывая глаз.

- Да, конечно, домина стратига. Его ищут, – торопливо ответил ей Фирс, который стоял здесь же, у изголовья своей любимой госпожи, с опущенными как плети руками. – А вот и Тавра пришла...

Больная сразу распахнула глаза и с радостной улыбкой сделала усилие, чтобы приподняться.

- Тавра, наконец-то! Я боялась, что ты тоже ушла из дома... и что я не успею попрощаться с тобой...

Она взяла девушку за руку, и прекрасное, совсем молодое лицо Динамии – такое, каким Тавра впервые увидела его когда-то, – оживилось бледным румянцем.

- Тавра, – продолжала домина стратига, – я вспоминаю время, когда мы в первый раз увидели друг друга. На невольничьем рынке. Ты была такая маленькая, но очень живая и смышлёная... Едва взглянув на тебя издалека, я поняла, что не уйду без тебя, что отдам любые деньги, но заберу тебя домой... Я никогда не рассказывала тебе о том, что много лет назад, ещё до рождения Стефана, у меня была дочь... Крошечная прелестная малютка... Но я не уберегла её...

Динамия умолкла, посмотрела Тавре прямо в глаза и прибавила с тихой невыразимой печалью:

- Её забрала Степь...

Тавра подумала, что больная бредит. Никто никогда в этом доме даже словом не обмолвился о том, что у Стефана была сестра.

- Да, да, Степь никогда не возвращает то, что однажды попадает к ней, – повторила Динамия. – Так здесь говорят... Но, знаешь, Тавра, я в это не верила... И оказалась права. Степь всё-таки отдала мне мою девочку, только она стала немного другой... Она стала похожей на тебя, ты стала ею... Ты ведь понимаешь, о чём я говорю?

Глотая соль подавленных слёз, Тавра молча пожала ей руку.

- Я знала, – продолжала Динамия ещё радостнее, хотя голос её всё слабел, – я знала, что ты поймёшь меня... Помнишь, ты сказала мне однажды, что созерцание Степи возвращает твою душу к твоим истокам? А шёпот трав говорит с тобой голосами твоих предков? Тогда я не поняла тебя... Ведь я пыталась убедить себя в том, что дала тебе всё, чтобы ты почувствовала себя счастливой, чтобы мои родные, мои самые любимые люди стали твоей семьёй... Но теперь, в болезни, в бреду, как часто я вспоминаю твои слова! Ты права, Тавра: ты принадлежишь Степи! И однажды ты вернёшься в её лоно...

Холодная рука домины стратиги в последний раз сжала тёплые пальцы Тавры, а затем бессильно упала на покрывало.

У Тавры стучало в висках. Ледяной холод кружил вокруг неё, кружил в её крови; лоб покрылся испариной. Никогда ещё ей не было так страшно.

Шорох смерти надвигался, рос и будто грозил скоро заполнить собой всю комнату.

С горькой растерянностью, с внезапным осознанием непоправимой утраты, Тавра опустилась на колени у ложа своей покровительницы. Сердце девушки было готово разорваться от отчаянной несправедливости судьбы, от ощущения бессилия человека перед непобедимой властью смерти.

Большие руки стратига Диофанта легли на плечи девушки. Эти руки страшной тяжестью придавили Тавру к земле.