- Совет коллегии пентархов назначен на начало следующего месяца, – говорил стратиг, в его голосе звучала злость. – Фотий Датиан намерен предъявить мне обвинения в нарушении обычаев и пренебрежительном отношении к закону, который является одинаковым для всех ромеев. Он желает также провести голосование, чтобы выбрать нового стратига, и предлагает свою кандидатуру. Если он победит, а император подпишет указ о его назначении, в Фарнабии будет новый правитель.

- Это было ожидаемо, – заметила Динамия. – Фотий Датиан никогда не внушал мне доверия. Он из тех, кто умеет терпеть, надеяться и ждать своего часа. Там, где другие добиваются своего отчаянными криками, он действует спокойно, полушёпотом. Где другие проходят широким шагом, он пролезает боком. Мудрость ожидания... Он всегда мечтал быть первым. Ему лишь нужно было найти повод, чтобы выступить против тебя и отнять у тебя власть. Я уверена, не будь этой истории с частной жизнью нашей семьи, в которой он усмотрел нарушение государственных законов, он выдумал бы что-нибудь другое. Он ненавидит тебя, Диофант! Это следует признать, но при этом суметь сдержать свой гнев, дабы не совершить непоправимых ошибок.

- Да, я это знаю, – отозвался стратиг хмуро. – Я самоуверен, однако не настолько, чтобы пытаться убедить коллегию пентархов не голосовать за Фотия Датиана. Фотий выносливый воин и храбр в бою. И всё же этого недостаточно для того, чтобы править. Боюсь, что он, став стратигом Фарнабии, уничтожит всё то, что я создал здесь за годы своего правления.

- По традиции, ни ты, отец, ни Фотий не имеете права участвовать в голосовании, – вставил своё слово Стефан. – Остаются трое, из которых один, Леонт Ферамен, наверняка поддержит кандидатуру Фотия. Ведь их жёны – двоюродные сёстры. Что ты можешь сказать о двух других: Притане Хиониде и Софроне Ласкариде? На чьей они стороне?

- Вот об этом я и хотел поговорить сегодня с вами, – после короткой паузы сказал стратиг. – Притан Хионид обещал мне свой голос взамен на понижение пошлины с торговли оливковым маслом. Что до Софрона Ласкарида, он тоже проголосует за меня. Но при одном условии. Если ты, Стефан, возьмёшь в жёны его дочь Фаусту.

При последних словах господина Тавра, которая наливала ему в кубок золотистое вино, едва не выронила кувшин из дрогнувшей руки.

Стратиг бросил на девушку сердитый взгляд и хотел что-то сказать, но тут раздался возмущённый голос Динамии:

- Фауста из дома Ласкаридов?! Боже мой, Диофант, неужели ты и вправду согласишься ввести её в нашу семью?

Перед тем, как ответить, Диофант неторопливо отпил вина из своего кубка.

- Ласкариды – знатный ромейский род, – сдержанно произнёс он, хотя выражение его лица говорило о буре, которая бушевала у него внутри и с которой он пытался совладать. – Многие влиятельные семьи Фарнабии и даже Константинополя сочли бы за честь породниться с ними. К тому же, Фауста очень красива, а её родители дадут за ней богатое приданое.

- Но, Диофант, разве тебя не волнует молва, которая преследует имя Фаусты Ласкариды? – вскричала Динамия, в отчаянии всплеснув руками.

- Матушка, у нас нет выбора, – вместо стратига ответил Стефан с холодной учтивостью. – Мы должны поддержать отца любыми средствами, любой ценой. Мы – семья. Я готов жениться на Фаусте, если такова цена победы моего отца.

- Стефан, милый, эта женщина не принесёт тебе счастья, – с грустью произнесла Динамия. И, бросив на сына испытующий взгляд, спросила: – Ты уверен, что готов принести свою судьбу, своё будущее в жертву амбициям своего отца? Ты ведь ещё так молод! Твоя жизнь только начинается...