– Ладно, тогда я буду за Наташу болеть, – сказал Артем, – чтобы все было по справедливости.

– Вот это правильно, сынок, – одобрительно отозвался Назар Захарович. – Без группы поддержки соревноваться тяжело. Ну, профессор, назначай следующее испытание. Что берем?

Галина Александровна задумалась на несколько секунд.

– Давайте «Старательский вальсок». Потянете?

Назар Захарович вопросительно поглядел на Наташу, та кивнула и сразу начала:

– Мы давно называемся взрослыми…

– И не платим мальчишеству дань, – подхватил Назар.

В первый момент Артем подумал, что стихи скучные. Наверное, про то, как повзрослевшие люди с доброй улыбкой вспоминают свои детские мечты и романтические устремления. Но уже к концу первого куплета он насторожился: песня была явно не о том. Более того, ему показалось, что в голове проскочил едва уловимый сигнал: нащупано что-то очень важное, и сейчас главное – не упустить момент, чтобы направить мысль в нужном направлении.

– Но поскольку молчание – золото…

– То и мы, безусловно, старатели.

– Промолчи – попадешь в богачи…

– Промолчи, промолчи, промолчи…

Теперь Артем слушал внимательно и напряженно.

– А молчальники вышли в начальники…

– Потому что молчание – золото…

– Промолчи – попадешь в первачи…

– Промолчи, промолчи, промолчи…

Первачи… Кто это такие? Надо будет у Галины спросить.

А старик и девушка уже мчались дальше вдоль следующего куплета:

– Пусть другие кричат от отчаянья…

– От обиды, от боли, от голода…

– Мы-то знаем: доходней молчание…

– Потому что молчание – золото!

Артем дослушал до конца, потом Галина Александровна подвела итог.

– Одна ошибка точно у Наташи, две у Назара Захаровича, но вариативные и потому допустимые.

– Не понял, – нахмурился Артем. – Как вы определяете допустимость ошибок?

– Видите ли, у этих песен обычно не бывает канонического текста. Вы – дитя свободы и технического прогресса, вам это трудно понять. Сегодня почти все исполнители записывают песню в студии, эта запись крутится по радио, размещается в интернете, используется в качестве фонограммы на концертах, потому что вживую мало кто теперь поет, единицы. И все слышат один и тот же вариант с одним и тем же текстом. Галич, Кукин, Клячкин, Высоцкий и огромное множество других авторов не могли в то время ни записать свои песни в студии, ни издать в сборнике. Это был андерграунд. Песни исполнялись на так называемых квартирниках или на подпольных концертах, фанаты записывали эти выступления на магнитофоны, потом копировали и размножали записи. Тексты тоже перепечатывали на машинке, на тонкой плохой бумаге, чтобы через копирку побольше копий пробилось за один раз. Но ведь автор пел свои песни не по бумажке, а по памяти, и всегда одно исполнение отличалось от другого. Например, в одном случае Галич пел: «Отвези меня, шофер, в Останкино», а в другом: «Отвези-ка меня, шеф…» Понимаете? Записи расходятся, люди слушают и запоминают разные варианты. Такие расхождения я считаю вариативными, и если то, что я помню, не совпадает с тем, что говорят Назар Захарович или Наташа, это не будет ошибкой. А вот «вся озябшая» вместо «вся иззябшая» – это совершенно точно ошибка и с точки зрения русского языка, и с точки зрения поэтики.

– Теперь понял, – кивнул Артем. – А кто такие первачи?

– Ну что ты пристал, – капризно протянула Марина. – Тут соревнование, а ты с вопросами лезешь! Потом спросишь, не мешай.

– А мы уже закончили, – сказал Назар Захарович. – Доктор, огласите приговор!

– Три – два, выиграл Назар Захарович, – объявил Качурин.

– Как и вчера, – вздохнула Наташа. – Мне дядю Назара никогда не победить.