Силы мне ещё нужны. Нужны для Яны. Она хоть и бодрилась вчера, уверена, её ночь спокойной не была.

Яна уже готова, ждёт только меня. Вместе мы идём к операционной, где делают аборты, в простонародье, к абортарию. Там уже сидят женщины и молодые девчонки в халатах и торчащих из-под них ночных рубашках. Мне на миг кажется, что это всего лишь пижамная вечеринка. Просто участники выбрали вот такое вот странное место.

-Я, наверное, первой пойду, -побелевшими губами тихо говорит Янка.

-Ты что, Ян! Посиди со мной, потрепемся. Успеешь ещё.

-Да не могу я больше. Сделаю и всё.

Я в ужасе, я не знаю, как мне остановить её, как задержать её уход в эту страшную пластиковую дверь с надписью «Операционная 2», как?

-Яна… Мне плохо… Яна… Дай руку…

-Да, блин, Марианна, мне идти уже...

Но я вцепляюсь в Янкину руку как клещ и начинаю потихоньку заваливаться на неё, закрыв глаза и начиная прерывисто хватать ртом воздух. Не знаю, зачем я устраиваю весь этот цирк. Ведь он, наверное, не придёт. Я слышу, как Янка просит сидящих рядом женщин позвать медсестру.

Прибежавшая медсестра подносит мне под нос ватку с отвратительным запахом. Я вскакиваю, но Янкину руку не отпускаю, я вцепилась в неё намертво. Медсестра проводит какие-то манипуляции со мной, меряет пульс; потом приходит врач, прислоняет к моей груди блестящую головку фонендоскопа, слушает, не торопясь.

Янка пытается тихонько высвободить свою руку, но я вцепилась крепко. «Не уходи, Ян, пожалуйста...» -жалобно шепчу я. «Тебе нужно повторно сдать кровь», -говорит мне врач, совсем молодой парень, наверное, только после института. Никогда не понимала парней, которые идут в гинекологию. Как они потом с девушками?

Я в ужасе понимаю, что ломать комедию дальше у меня не получится. Потому что медсестра со своей кошмарной ваткой, пропитанной нашатырным спиртом, никуда не делась, а второй раз вдыхать эту гадость я не потяну. Ну где же ты, сволочь «Любимый», где?

Уже собираюсь просить Янку довести меня до палаты, как бальзамом на душу слышу крики баб Глаши с прелестными для моего слуха скандальными нотками: «Не положено не в часы приёма, вернитесь немедленно, молодой человек! Сейчас охрану позову! Да что ж это такое за безобразие!»

В наш абортарный коридор влетает парень с точно такими же стоящими колом вихрами, как у Янки. Только парень белобрысый и веснушчатый. Парень в панике оглядывается по сторонам, не обращая внимания на кипящую негодованием баб Глашу.

Наконец он находит мечущимся взглядом Янку, секунду стоит, застыв на месте, потом подбегает к нашей смотрящей на него во все глаза ночнушечно-халатной шеренге. И падает к Янкиным ногам…

Я довольно высвобождаю свою руку, которую никто и не держит, широко улыбаюсь молоденькому доктору, скомкано бормочу извинения за напрасное беспокойство и быстренько сваливаю, чуть не столкнувшись с каталкой, на которой везут очередную спящую женщину с окровавленной пелёнкой между ног…

8. глава 8

Марианна.

«Осторожно. Двери закрываются. Следующая станция…» Я задумалась, разглядывая плакат в вагоне метро. Я видела такие и раньше, но никогда не обращала на них особого внимания. На плакате изображён малыш с крылышками за спиной верхом на облаке. «Что такое день рождения, мама?» -спрашивает малыш с плаката, уносясь в безвозвратную даль. У малыша наивные голубые глаза и смешной белобрысый вихор.

Доброжелательный механический голос бесстрастно извещает, что я благополучно проехала свою остановку; я спохватываюсь, делаю шаг к закрывающимся дверям, но не успеваю, двери с мягким хлопком смыкаются окантованными чёрной резиной створками перед моим носом.