Весь путь до Дворца бракосочетания Санёчек молчал! На фоне продолжался срач между кучером и пассажиркой. Дело обыденное, потому он не вникал, да и зачем? Есть вопросы посерьезнее. На парковке у ЗАГСа уже ожидала чета Новиковых. Виктор Иванович нервно курил. Вика, Софья Федоровна и свидетельница о чем-то трепались.

– Смотри, какая свидетельница! Ауф! – восторгался Кузьма. – Я ее того! – под соответствующий присвист он показал композицию рук, обозначающую соитие. – Чтобы брак был крепким.

– Что жених придурок, что свидетель! – выдала свой вердикт Клавдия Петровна.

До назначенного времени велись светские бессмысленные беседы. Кузьма бегал с камерой, которую у кого-то одолжил, чтоб увековечить рождение семьи Кольцовых. Далее все по традиции. Украшенный зал. Натянутые улыбки. Тетка, вещающая заученный текст под марш Мендельсона. Местный видеограф. Дежурная подпись. Овации. Горько! Поцелуй. Расход.

– Ну что, в ресторан? – Софья Федоровна светилась, словно проглотила килограмм урана.

– А почему бы и нет? – потирал руки Кузьма. – Сейчас бы накатить за здоровье молодых! – он подмигнул свидетельнице, та шарахнулась от него.

– Тебя вообще кто спрашивал, обморок? – Виктор Иванович был не в духе, что было вполне очевидно, ибо отдал свою единственную доченьку в не самые надежные руки.

– Я вообще-то свидетель.

– Ты хоть копейку потратил, свидетель? Накатить ему! В печенках уже сидят эти нахлебники. Дай-дай! Этому дай, тому дай! Одного отвадишь, трое новых появятся. И всем дай! Дай-дай! Как вы мне все дороги, тунеядцы!

– Папа! Хватит! Праздник же! – осадила отца Виктория.

– Вы идите, пойду сигарет куплю, а то закончились, – вышел из ступора Санёчек.

– И мне купи! – тесть достал пятьсот рублей и сунул их во внешний карман пиджака Кольцова. – «Парламент» легкий! Сдачи не надо! Я сегодня великодушен к зятьку! – Виктор Иванович похлопал несколько раз его по плечу, причем с каждым разом все сильнее и сильнее, но, не подавая вида, показательно улыбался.

– Братишка, давай я сгоняю! – решил помочь Гусёк.

– Да ладно, я сам.

– Ну сам, так сам.

– Мась, давай только не долго!

– Я сколько раз говорил не называть меня масей.

– Ма-а-а-а-ась! – образовавшийся острый угол в бровях Виктории обозначил максимальный уровень агрессии, зарождающийся в этой женщине.

– Как скажешь, жена!

– Ой, так необычно… – расплылась она сразу в улыбке.

– Пойдем уже! – под локоть ее зацепил отец.

– Па-а-а-а-па!

– Пап-пап! – негромко начал распевать знакомый мотив Санёчек и двинулся в сторону магазина. – Папара-пара-пап-пап…

Свадебная процессия двинулась весело в ресторан. Улыбчивый армянин по-хозяйски радушно приветствовал гостей, Виктора Ивановича обнял, как родного, затем выдал порцию дежурных свадебных шуток в адрес Новиковых и Кузьмы, коего принял за жениха. Нелепицу прояснили, и все посмеялись. Интерьер был с аляпистым закосом под дворянское убранство – лепнина, огромные люстры, куча зеркал, картины в винтажных рамках, бархат и все такое. Лучшего в городе было просто не найти. На столе уже стояли салаты, закуски, вино и водочка.

– Может, для аперитивчика? – Кузьма протянул руки к бутылке водки.

– Руки убрал! – грозно осадил Гуська Новиков. – Женишок сейчас придет и начнем.

– Молчу-молчу! Традиции так традиции! – натянул улыбку свидетель, но под нос себе пробормотал: «Козлина ебуча!»

– Че сказал?

– Совет да любовь, че ль, говорю!

– Что-то не похоже было!

– Вам показалось.

– Когда кажется, креститься надо.

– Чай не в церкви.

– Па-а-а-па, у меня свадьба вообще-то!

– Ладно, все-все. Где твой женишок, кстати? Хоть за смертью его посылай!