– Люблю, – просипела я, воровато отводя глаза в сторону.

– Тебе идет. Посмотри на меня, – шепнул он и, интимно пощекотав мне ребра, внезапно подхватил ладонями грудь. Сжал, погладил. Приподняв, свел мягкие полушария вместе, не спешно потирая камушки сосков большими пальцами рук, а затем, не разрывая зрительного  контакта, немного наклонил голову и провел языком сразу по обеим ставшими невероятно чувствительными вершинкам. Чертовски порочно.

Я сдавленно охнула из-за необычности ощущений, вспомнив, что когда нечто похожее пытался делать Доминик, я только морщилась и терпеливо ждала, когда жених «наиграется». Вспомнила – и тут же выкинула его из головы, потому что мысли о другом мужчине сейчас были совершенно неуместными. Откинула голову назад, опуская веки, целиком сосредоточившись на собственных ощущениях.

Потому что и в этих поцелуях Рик тоже оказался мастером. Умело и неспешно он погружал меня в какое-то иное, неведомое измерение. И в какой-то момент мне стало категорически мало того, что он давал, стала раздражать эта неспешность, захотелось чего-то более яростного, более проникающего, более животного, что ли. Поэтому, особо не задумываясь, я дернула Рика за волосы, заставляя оторваться от моей груди. И клянусь, ему это понравилось. О да! Он издал горловой стон и запрокинул голову, не скрываясь демонстрируя, в каком восторге от от моей нетерпеливой жесткости.

– Майку сними, – прорычала я. Именно прорычала – так грубо и резко прозвучал мой голос даже для меня, но Рик это никак не прокомментировал, молча завел правую руку за голову. Футболка протестующе затрещала, но выжила и подбитой чайкой улетела куда-то в угол купе.

– Так лучше? – он снова улыбнулся, явно польщенный моей реакцией на его тело, а я.. я вдруг почувствовала, как пересохло в горле и, немного отклонившись назад, нащупала бокал, из которого Рик пил несколькими минутами ранее, и тут же осушила его, облизывая жадным взглядом бронзовое тело моего попутчика. О! Как он был хорош! Мамой клянусь, которая дала мне жизнь, но умерла раньше, чем я успела ее узнать, отцом, ушедшем вслед за нею, раз так и не отыскал меня, матерью-настоятельницей, одарившей меня своим именем, и даже святой Брунгильдой, – в жизни не видела ничего более прекрасного.

Рот наполнился слюной, и я сглотнула. У Рика было красивое тело, загорелое, и – что меня неимоверно порадовало – почти лишенное волос. Уж и не знаю почему, но волосатые мужики меня даже не раздражали, а злили. У моего попутчика же с этим все было в  полном порядке. Хорошо прокачанные пластины грудных мышц – божечки, совершенно же бронзового цвета! – сильные руки – без шрамов и ожогов (это я первым делом проверила, только еще одного Охотника мне не хватало!) – на левом предплечье, правда, была татуировка, изображавшая какого-то индийского божка с кошачьей головой и двумя парами рук. Красивая. Я, не медля ни секунды, провела пальцами по ней, по плечам, по ключицам, по – один, два, три – шести кубикам пресса, украшенным едва заметной, сужающейся книзу полоской мягких рыжеватых волосков, добралась до ремня брюк… и тут выдержка мне отказала. Это было… не знаю, помутнением рассудка, чем-то, с чем я, в буквальном смысле слова, не могла бороться, будто внутри меня в какой-то момент очнулась ото сна другая сторона моей души, мурлыкнула, похабно потянулась, а потом изогнулась и вцепилась зубами в беззащитно обнаженное мужское горло.

– Кош-ш-ш-ш-ка! – прошипел Рик, прямо-таки отдирая меня от своего божественного тела и опрокидывая на полку.