— Спасибо!

— Да, спасибо.

— Ты нас спас.

Благодарности посыпались на меня неожиданно, словно гигантские градины с неба. А следующий вопрос одного из друзей чуть не сбил меня с ног:

— Ты ранен? От тебя несет кровью.

Ох! Я и забыла, что один из парней — оборотень. Зато получила ответ: подкрадули скрывают не все запахи.

Я шарахнулась назад к двери, фантазируя на ходу:
— Старая рана открылась.
Парни переглянулись.

— Тебя же после экзамена лекарь латал! — Маг суши даже привстал на ноги.

— Тогда кухонный дух врезал? А я слышал, что он известен девизом «Месть без капли крови!». — Воздушник провел ребром ладони себе по горлу.

— Сковородкой или ковшом? Неужели вилкой проткнул? — Оборотень сделал трезубец из пальцев и направил на меня.

Такие вопросы выталкивали из палаты лучше штормового ветра. Перед тем как окончательно ретироваться, я заметила взгляд Эдана. Выглядел тот отстраненно-задумчиво, будто нырнул в себя.

Вот и хорошо. А мне пора. Прости, Фрай Дай, мне придется потревожить твой покой — экстренная ситуация.

Я постучала в дверь приемного покоя и тут же открыла ее. Лекарь будто застыл во времени — так и сидел у цветочного горшка с секатором, так и не срезал стебель.

— Вон, — тихо прошептал он.

— Простите, дело жизни и смерти.

— А у меня дело смерти. Не видишь? — Безжизненный голос Фрая Дая стыдил меня за настойчивость.

Я замялась на месте, всей душой желая уйти, но мозгами понимая, что не могу.

— Только вы мне можете помочь, — тихо взмолилась я.

— А мне никто не может помочь. Выйди. — Лекарь был тверд в каждом слове и своем отчаянии.

— Вдруг еще не все потеряно? — Я сделала шаг к лекарю, зная, что надежда необходима каждому.
По крайней мере меня всегда спасает. Когда ситуация, в которую я попала, мне не нравится, думаю, что она обязательно закончится. Когда-нибудь. Или когда сильно не везет, я вспоминаю счастливые мгновения и верю — они повторятся.

— Знаешь, что это? — Фрай с раздражением резко повернулся ко мне на коляске. — Хотя откуда тебе знать! Молодежь сейчас совсем не интересуется истоками, а уж тем более воздушники.

Сорвался на мне. Понимаю. Ему больно.

Я села рядом с цветочной кадкой:

— Я знаю лишь то, что это что-то очень ценное для вас.

— Не только для меня. Для всей академии! И погиб он из-за меня.

Я смотрела на цветок и сидела рядом на корточках. Ничего не спрашивала, ничего не говорила, ничего не трогала. Всегда придерживалась мнения, что если мне хотят рассказать — делятся. Не хотят — оставляют слова при себе. И почему-то многие делились со мной разным.
Может быть, потому, что я много молчала. Может быть, потому, что внимательно слушала. А может быть, потому, что держала свое мнение при себе.
Вот и сейчас лекарь решил поделиться тем, что на душе:
— У меня врожденные нарушения магических потоков, как ты уже поняла. Я полукровка.
Я смотрела на Фрая Дая, он — на меня. Он продолжил говорить, и это давалось ему тяжело, будто во рту были камни:

— Но я был счастлив, даже невзирая на свой вид, — магия цветения была чистой. Однако десять лет назад все изменилось. Расплата за мой поступок сначала была незаметной. Капля за каплей из меня уходила живительная магия. Медленные, но необратимые изменения почти убили во мне целителя. Ты видела капсулы? Они все на кристаллах. Моего тут ничего нет.

Я кивнула, все так же крепко держа свои мысли при себе.

— А это — бутон исцеления. Редкий цветок, который питался от моей силы и в мгновение ока вытаскивал адептов из лап смерти.

Ого! Дело оказалось серьезней, чем я думала. Это не просто погибший цветок — это символ ушедшего дара мага земли.