К этому времени ситуация уже прояснилась. Напали на них действительно горцы, и все, что характерно, полегли, хотя их и было вдвое больше. В основном мужчины, но среди них находилось и несколько женщин, которые дрались не менее отважно, но в силе и воинском искусстве значительно уступали своим мужчинам.

В отряде почти все были ранены и четверо убиты. Пострадали несколько лошадей и пропала часть груза. Нетерпеливые горцы, еще даже не победив, начали срезать с захваченных лошадей вьюки, а когда ситуация переменилась, упустили добычу, частью уронив в пропасть, а частью в реку. К несчастью, в тех тюках, что попали в воду, лежали сухари, мешочки с кукурузной мукой и пшеничным зерном и прочая походная еда. Потери удалось частично возместить трофеями, но у горцев почти не оказалось муки и крупы, одни только мясо и сыр, да еще вот хлебные лепешки. А территория, по которой предстояло идти в ближайшие шесть-семь дней – высокогорные плато, охваченное ранней зимой, не сулила ничего хорошего: здесь практически не было человеческого жилья, и виды на охоту были весьма сомнительны. Зверья здесь сейчас было мало, зимняя бескормица.

Тем не менее раненые, замерзшие и голодные, они одолели эту часть пути и спустя восемь дней уже спускались в долину Мены, по ту сторону Высоких гор. Герда прошла весь маршрут то пешком, то на коне, не жалуясь и не стеная. На самом деле она, разумеется, делала и то, и другое, но только строго про себя. Желание сохранить перед окружающими образ бесстрашной и неутомимой воительницы оказалось сильнее жалости к себе и всех прочих глупостей. Однако, правду сказать, намерзлась она на горных тропах едва ли не на всю жизнь. Так ей, во всяком случае, казалось. Усталость и пустой желудок тоже не способствовали хорошему настроению.

Но было и кое-что еще, что приводило Герду в полную растерянность и заставляло страдать по-настоящему. С тех пор, как она посетила древний мегалитический храм перволюдей, ее магия исчезла, кажется, без следа. Сейчас Герда не смогла бы зажечь и самого слабенького светлячка. Все, что у нее осталось от прежнего могущества, это пара амулетов да немного экзотических зельев, сваренных ею в Ароне на пике своей силы. Не приходила к ней больше и Другая Герда, а Неистовой богини и след простыл, словно бы никогда рядом с Гердой ее и не было. Единственное, что вселяло в сердце Герды надежду, была ее наваха. Нож, получивший странное благословение Древней богини, придавал ей силы, когда их уже не было и в помине, согревал стылыми ночами, отгонял страхи, сжигал робость.

И это не являлось плодом ее воображения. Так все и обстояло. Стоило Герде взять его в руку, как нож оживал, делясь с ней бодростью, силой и теплом, и кое-чем еще, о чем она точно не просила: гневом, темной страстью, мстительной злобой и неукротимым желанием убивать врагов…

То, что обстоятельства дважды заставили отряд сменить маршрут своего движения, в конце концов, сослужило им хорошую службу. Они спустились с гор гораздо восточнее того пункта, куда направлялись первоначально, и оказались в цветущей долине Мены. Середина осени в этих краях – это теплая пора. Летняя жара уже спала, а зимние холодные дожди еще не начались. Сбор урожая прошел совсем недавно, и цены на продукты упали до самого низкого уровня за сезон. Главная дорога – Хлебный тракт – шла здесь по левому гораздо более заселенному берегу реки. Просторная долина плавно стекала с юга на север, постепенно расширяясь по мере того, как многочисленные притоки превращали Мену в полноводную, а значит, и судоходную реку. Так что вскоре путешествие Герды вступило в новую фазу.