Под гул толпы бледнолицый человек по приказу чиновника преклонил колени перед плахой и положил голову на пень. Никакого сопротивления он не выказал и покорно делал, что ему говорили. Толстяк, сжимавший топор в руках, приблизился к бородатому человеку. Одобрительные выкрики толпы стали еще громче. Палач явно волновался. Несколько раз он прилаживался к топору и тщетно пытался успокоиться, вытирая вспотевшие руки о штаны.

Толпа начала отбивать такт руками, подначивая палача поскорее казнить преступника. Когда он занес топор над головой и раздались громкие довольные крики, Флоранс резко отвела взгляд в сторону и лишь краем глаза увидела, как опускается топор. Боже, до чего же пошлое, низменное зрелище! Худшее, что можно было устроить…

Улюлюканье стало беспорядочным. Послышался хор разочарованных выдохов, к которым подмешивались гневные выкрики.

Что-то случилось. Флоранс вновь повернулась к помосту.

У палача дрогнула рука. Человек с бородой рухнул на помост и исчез из виду. В попытке увидеть, что там происходит, люди начали ломиться вперед и с криками запрыгивать на помост.

Похоже, топор лишь слегка задел шею. Бородатый человек корчился в муках, однако из-за гула толпы его стонов не было слышно.

Мужчины из толпы прижали человека к помосту. Еще один схватил топор и замахнулся им.

Кажется, все кончилось. Народ кричал, недовольный сорванным представлением.

Зеваки вокруг помоста вновь подняли суматоху. Протягивая ломти хлеба к бездыханному телу мужчины, они обмакивали их в капавшую кровь, а затем запихивали их в рот!

Их дьявольские увеселения привели Флоранс в ужас. До чего безжалостны бывают люди…

– Они считают, что такая кровь улучшает здоровье, – объяснил Руди.

Это ж надо верить в такое!

Когда чиновник высоко приподнял отрубленную голову мужчины за волосы, толпа взревела. Его лицо было все таким же бледным, но уже закрыло глаза и приняло спокойное выражение. Только щеки и лоб были измазаны в крови, отчего на него было больно смотреть. Несколько мужчин схватили обезглавленное тело и сбросили его с помоста.

Развлечение продолжалось. Теперь настал черед дворецкого Яноша Уйвари. Он тоже спокойно готовился принять свою судьбу. Повинуясь приказу чиновника, медленно склонился на колени и положил подбородок на плаху. В этот раз палач ловко расправился с приговоренным одним ударом – уже приноровился. Флоранс стало дурно. Больше на помост она не смотрела. В голове не укладывалось, как людям хватает духу с интересом смотреть на такое.

Стало понятно и назначение лежавших возле эшафота поленьев и веток. Когда их облили маслом и подожгли, они мгновенно вспыхнули огромным пламенем, настолько высоким, что за ним не было видно замка. Толпа ахнула от оглушительного треска лопающейся сухой древесины. Трупы двух обезглавленных мужчин кинули прямо в него.

Затем на помост втащили двух седовласых старух – Илону Йо и Доротью Сентеш. В отличие от предыдущих казненных, они громко вопили. Удивительно, но когда настала очередь женщин, толпа стихла, поэтому их рыдания были хорошо слышны даже Флоранс, стоявшей на другом конце площади.

Из-за того что они сопротивлялись, их пришлось удерживать на помосте и плотно связать им ноги в нескольких местах. Однако руки им оставили свободными. Флоранс не отводила взгляда от них.

Перед плахой на колени усадили Илону Йо. Но вместо того, чтобы рубить ей голову, несколько человек что-то делали с ней. Послышался душераздирающий, почти звериный вой. Доротья, которую держали двое мужчин позади, с криком хваталась за волосы.