– Осторожно, я поддержу, – мужчина вовремя успел протянуть руку и подхватить темноволосую девушку. – Всегда, – добавил он, узнав в ней ту, которая несколько месяцев назад всколыхнула его сердце.

Севжи по-детски рассмеялась. Мерткан поняла, чья проделка камень, попавший под ногу Акгюль. И почему та споткнулась и упала прямо в руки к мужчине, о котором грезила со встречи в аэропорту.

– Стамбул… – с удовлетворением шепнула Мерткан и сделала глубокий вдох. – Постоянно меняющийся и расцветающий, таинственный и гостеприимный в одно и то же время.

– Прекрасная обитель, куда мы заглянем еще не раз, – вторила Севжи. – Закроешь глаза? Может, теперь и ты услышишь мелодии судеб…

– И их благоухание, – только и ответила Мерткан.

На горизонте уже разгоралась новая заря, украшая солнечной пылью воды пролива.

Севжи и Мерткан всегда есть и их нет. Путешествуя по разным местам и одновременно находясь везде, они день и ночь вместе, но никогда не держатся за руки. Как два течения Босфора, соприкасаясь на одно лишь мгновение, каждая идет в своем направлении.

– Пора спать, джаным, завтра будет новый день, – мама наклонилась, чтобы поцеловать Мерием. Та надула щеки, с головой укрылась и отвернулась к стене. Малышка Эсин хотела повторить то же самое за старшей сестрой, но в последний момент развернулась, крепко обняла маму и через несколько минут уже спала.

На следующий день к ним в гости зашел любимый дядя Аяз, живший на соседней улице.

– Ты знаешь, который час? – спросил он у Мерием.

Та стушевалась.

– Не умеешь определять время? – Аяз удивленно посмотрел на девочку. А потом за пару минут научил.

– Возьми! – он протянул ей синий амулет в форме глаза. – Это Назар. Береги его, он приносит удачу.

От радости всегда сдержанная Мерием приняла участие в концерте, который затеяла младшая сестра Эсин. Вертелась на одном месте, голова кружилась, и почему-то было немного стыдно, но она уже вошла в раж – как же трудно остановиться! Отсюда и разногласия с мамой. Спать не хотелось, за дверью слышны голоса папы и дяди Аяза…

Тук-тук, тук, тук, тук. Мерием открыла глаза, не сразу сообразив, откуда идет звук. Тук-тук – стучали колеса поезда Измир-Эскишехир, в котором она ехала на встречу с Эсин по пути в Стамбул.

Ей часто снился этот звук и темнота. Однажды, заснув обиженной девочкой в своей комнате, она проснулась в каменном мешке. Мерием теперь уже не помнит, откуда ей было известно, что нужно беречь силы и не стоит кричать, и как удалось уговорить не плакать восьмилетнюю Эсин. Слышала ли она этот звук рядом или сама догадалась – стучать синим стеклянным камнем по нависшей над ними плитой, чтобы их услышали. Правой ногой старалась удержать панель – казалось, она вот-вот опустится на них. Когда рука и нога затекали, Мерием просила сестру немного пошуметь, затем все повторялось снова.

Резкий свет на несколько секунд ослепил ее, а потом она увидела плачущих людей. Мерием обняла Эсин и вдруг заметила рядом с ней любимый мамин цветок – адлай. Обрушились стены, плиты, перекрытия, а его колосовидная кисть и корни не пострадали, разбился только горшок. Так, в обнимку с этим цветком, и забрала их к себе в Стамбул бабушка Акджан.

Чуть позже Мерием узнала, что их Измитское землетрясение унесло больше семнадцати тысяч жизней, что там погибли родители и семья дяди Аяза, что их спасли соседи. Не дожидаясь техники, те вручную разбирали разрушенные дома, сбивая руки в кровь. Оказалось, что они просидели под завалами девять часов, а маленький камень спас им жизнь. Теперь он стерся, осталась только кисточка и узкая полоска синего стекла.