Двадцать девять дней спустя Эрида под руку привела профессора к заветной двери зала. Их встретил Ари, с осунувшимся лицом и тёмными кругами под глазами. Запах краски исходил от него даже несмотря на то, что он был переодет в свежую одежду.

– Вы готовы?

Что-то в его тоне заставило Хансена вздрогнуть. Профессор кивнул.

– По мере того, как мы будем продвигаться дальше, папа, – шепнула на ухо Эрида, – стены будут последовательно освещаться…

На первом участке стены возник пейзаж: кривые линии жёлто-зелёных холмов, в них, как лежбище слонов, – разрозненные потрескавшиеся серые скалы. Широкая степь, усыпанная чёрными и белыми меховыми комочками…

Профессор присмотрелся – не может быть…

– Овцы? На планете Лира есть овцы?

– Нет, папа, – Эрида мягко улыбнулась, кинула взгляд на смущённого художника. – Это Монголия. Ари никогда не видел этой страны, просто слушал музыку и рисовал, для контроля. Вот фотографии для сравнения.

Следующие два пейзажа: Таиланд и Мексика; Хансен взглянул на подборку фотографий этих стран – изображение повторяло общие черты ландшафта. Он прошептал:

– Немыслимо. Антинаучно. Но работает.

Зажглись огни. Белое вьюжное поле, из земли торчат прозрачные глыбы льда.

– Южный полюс или северный…

– Нет, Фроуд, – услышал профессор глухой голос Ари. – Это она, Лира.

Хансен ускорил шаг. Экраны зажигались на высоких стенах. Новые глыбы льда, бесконечные белые безжизненные равнины. Он остановился, не решаясь шагнуть к самой широкой стене. К горлу подкатил ком:

– Там сплошной лёд. Никакой жизни, так? Мы размечтались, забылись…

Ноги его сделались ватными. Руки дрожали.

– Неужели вы перестали надеяться, профессор, – услышал Хансен странный голос Ари за спиной, – сделайте ещё шаг.

И он сделал.

Гигантское полотно озарилось белым светом…

…Причудливые, как сабли, разноцветные башни из хрусталя поднимались в небо. Крыши домов, свернувшихся улитками, щерились многогранными зубьями, переливающимися от зеленоватого света. Профессор уже понял, что это не лёд, а растущие из-под земли кристаллы. Крохотные существа, похожие на шёлковые платки, скользили по земле. Их тела, покрытые полупрозрачной мембраной, светились как рассвет.

Эрида и Ари стояли не шелохнувшись.

Кто-то включил динамик, и по залу разнеслась какофония звуков. Ноги сами пошли быстрее. На стенах возникали всё новые образы планеты Лира.

Фроуд Хансен почувствовал, как глаза наполняются влагой, он глядел на далёкие земли и не замечал, как напевает одному ему понятный мотив…

«Они пытались похоронить нас, но они не знали, что мы – семена».

Мексиканская пословица

Сегодня горы снова хотели меня убить.

С самого утра они собирали жирные тучи у вершин, ждали, когда мой крохотный караван пройдёт по ущелью. Я схитрил: переждал непогоду под защитным куполом и в полдень, когда заблестело лиловое солнце Голема, двинулся в путь.

У подножия хребта Заики, где ледник лежит в форме пригревшейся змеи, я услышал странный гул, скрежет и чавканье. Такие звуки мог издавать только лёд, смешанный с камнями и грязью. Через пять минут прямо перед моим караваном прошла лавина. Сначала в гремучем потоке, скрученная в спираль, пронеслась мачта ветрогенератора. Затем, всего на миг, из ледяной крошки вынырнуло тело в разодранном скафандре. Я успел разглядеть неоновую метку туриста на разбитом шлеме.

Зло берёт, когда я вижу их трупы. Жалкие дилетанты! Зачем они лезут наверх?! Голем – не Земля с её Гималаями. Местные горы невозможно покорить. Этим вечным громадам наплевать на человека: они позволяют ему карабкаться по своей треснувшей коже, а потом стряхивают, как надоевшую букашку.