Мне девять лет. Я возвращаюсь домой из школы с двойкой за невыученную таблицу умножения и понимаю, что сейчас мне будет очень, очень плохо. Меня били за то, что я не хотел быть математиком. За то, что я попал под горячую руку. За то, что я осмеливался вступиться за маму. Били, чтобы я запомнил физику, русский язык, биологию, не приносил домой тройки. Когда он замахивался на меня – огромный накачанный мужик, который легко поднимал стокилограммовую штангу, – я думал, что это конец. Каждый день я шел домой в страхе и не знал, как мне избавиться от этих страданий.

Отец гонял меня по квартире, избивал брезентовыми ремнями, а однажды сломал мне нос – после этого меня повели к врачу. Помню, врач осмотрел меня – ребенка со сломанным носом и в синяках – и спросил, что случилось. Я ответил, что упал. Самое удивительное, что такой ответ его вполне устроил. Я годами ходил в синяках и ссадинах, но на это никто не обращал внимания, потому что это было в порядке вещей. Примерно так же жили и другие семьи в нашем городе.

Никто не мог остановить это насилие, обращаться в полицию мама боялась, да это и было бесполезно, а бежать оказалось некуда. Я жил в постоянном страхе, постоянной боли.

Плюс ко всему этому мы жили в нищете. В 1990-е годы родители много работали, но получали копейки, и мы постоянно голодали. Мы с братом донашивали одежду друг за другом, ели какую-то червивую вермишель, а в самые трудные времена отец ходил на улицу и ловил голубей…

Самые жуткие воспоминания из того времени я заблокировал на несколько лет, и они вернулись только тогда, когда я приступил к практикам.

Когда мне было шесть лет, мама отдала меня в театральную студию. Без преувеличения, это мое самое счастливое детское воспоминание. Я стал буквально жить на сцене! Мне и до этого нравилось придумывать истории и инсценировать их с ребятами во дворе. Я раздавал роли, развивал целые сюжетные линии, и все мои друзья (а дружил я в основном с девочками) с удовольствием участвовали в этих представлениях. В детстве со мной хотели дружить все – думаю, как раз из-за моей неуемной фантазии. Я не просто играл, а создавал целый мир, сказочную атмосферу, и мы буквально начинали жить этой придуманной жизнью.

Но когда я впервые попал в театр, это меня потрясло. Эти удивительные энергии, это преображение, которое происходило на сцене, все вертелось и сверкало! Ты выходишь на сцену, взмахиваешь рукой, и вдруг начинает играть музыка! Это была сказка! Это была магия!

Тогда же я начал петь, и оказалось, что у меня шикарный, красивый, редкий голос, о существовании которого я даже не подозревал. Странно, но даже отец полностью поддержал мое желание заниматься вокалом.