Перевернутые стулья, разбитая ваза и разлетевшиеся по комнате выцветшие искуственные цветы довершали картину разгрома. И рама с разбитым им, Шибаевым, стеклом, прислоненная к стене рядом с окном.

Он не стал смотреть дальше. Метнувшись вперед, он вырубил стоявшего спиной мужчину, нанеся ему удар ребром ладони в основание шеи, стараясь бить не очень сильно – он не хотел убивать. Тот рухнул на пол, как подкошенный, не издав ни звука. Серый оглянулся, на лице – изумление, даже рот приоткрылся. Секундная заминка, и он, пригнув по-бычьи голову и оскалившись, бросился на Шибаева. Саша, испытывая восторг и бешенство одновременно, словно мстя за собственную несостоятельность и подлость, за унижение, встретил его коротким прямым в челюсть. В следующий миг кулак Серого достал его – Шибаев почувствовал резкую боль в левом плече и ответил, вложив в удар весь вес, своим фирменным: «В то самое место – на три дюйма выше пояса строго посередине груди», как пишет в своих книгах уважаемый Шибаевым американец Алистер Маклин. Серый сложился пополам, инстинктивно прикрыл локтями живот и осел. Шибаев ударил его ногой. Потом, приподняв его с пола, ударил снова и снова. Не помня себя от ярости, он обрабатывал Серого, издающего хриплые булькающие звуки. Мужик оказался на редкость неповоротливым. Шибаев опомнился только, когда услышал крик Лили: «Саша, не убивай его!» Прикрывая грудь руками, она сидела на диване в своей разорванной рубашке и смотрела. Из уголка разбитой губы сочилась тонкая струйка крови, она все время вытирала ее ладонью. Она смотрела на Шибаева, и лицо ее не выражало ни облегчения, ни радости. Хотя, какая уж тут радость… Оно было совершенно пустым, ее лицо. И бледным в голубизну.

– Лилечка! – Шибаев бросился к ней. – Можешь встать?

– Могу, – ответила она неуверенно.

– Вставай, собери вещи, – он взял ее за плечо, помогая подняться, и она вскрикнула от боли. Шибаев поспешно убрал руку. – Самое необходимое, – сказал он, – документы, деньги. Умойся. Помочь тебе?

– Не нужно, я сама.

Она медленно поднялась с дивана, постояла, держась за спинку. Потрогала разбитое лицо. Направилась в ванную, на полпути остановилась, подошла к лежащему на полу Серому, нагнулась, со внезапным любопытством заглянула ему в лицо. Разогнулась, пнула ногой под ребра и плюнула. Слюна была розовой от крови.

выкрикивал с экрана жизнерадостный певец в позолоченном ресторанном интерьере – горы снеди, сверкающая посуда, сияющая хрустальная люстра – видимо, шел рекламный ролик.

Шибаев щелкнул кнопкой пульта, и певец умолк на полуслове. Серый пошевелился и застонал. Второй лежал молча.

Лиля появилась минут через десять, сильно накрашенная, в темных очках и каштановом парике, в черном свитере со стоячим воротом и коричневом кожаном жакете. С кожаной сумкой с вещами и маленькой золотой торбой на длинном ремешке. Шибаев был занят тем, что пытался вставить назад выбитую раму. Это ему почти удалось – если не пытаться открыть окно, рама продержится какое-то время. Если бы не трещины на стекле, то вообще было бы незаметно. Они спустились по лестнице – Лиля впереди, за ней Шибаев. Вышли на улицу.

– Ты можешь пока побыть у своей подружки в Майами? – спросил Шибаев.

Лиля пожала плечами – могу.

– Ее парень с Брайтон-Бич?

– Американец.

«Тем лучше», – подумал Шибаев. Они сели в такси, он сказал: «В аэропорт», и машина тронулась. Грег молчал, в зеркальце пассажиров не рассматривал. Хотя не мог не заметить опытным глазом таксиста-психолога, что у пассажиров есть проблемы.