Конев, оценив сложившуюся обстановку, принял смелое решение: 29-му танковому корпусу генерал-майора И.Ф. Кириченко занять оборону фронтом на юг, 20-му продолжать развивать наступление на Шполу, Звенигородку, где соединиться с войсками 1-го Украинского фронта; 18-му танковому корпусу и конникам Селиванова войти в сражение соответственно в полосах 53-й и 4-й гвардейской армий, совместно с ними разгромить противостоящую группировку противника и развивать наступление вслед за корпусами первого эшелона танковой армии.

20-й танковый корпус в ночном бою овладел городом Шпола, а в 13 часов 28 января захватил Звенигородку и встретился с подошедшим к городу передовым отрядом 6-й танковой армии.

Войска 4-й гвардейской и 53-й армий во взаимодействии с 18-м танковым и 5-м гвардейским кавалерийским корпусами с 28 по 30 января пробили заслон противника в горловине прорыва и устремились в направлении Шполы, одновременно образуя внутренний и внешний фронт окружения.

Правда, казаки понесли при прорыве большие потери, постоянно норовя атаковать танки в конном строю: «Донцы неслись в конном строю с саблями наголо. В проходах между эскадронами мчались готовые к бою пулеметные тачанки. На станинах орудий, на подводах с боеприпасами и даже на рундуках полевых кухонь лежали наготове смельчаки с гранатами, чтобы в любую секунду ринуться на врага. А с правого и левого флангов, лесополос и оврагов фашисты посылали на казачью лавину мириады трассирующих пуль. Небо над головой расцвело необыкновенным фейерверком. Падали скошенные пулями кони. Падали люди».

Как признает Конев: «Надо сказать, что повозились мы с этим корпусом тогда немало».

Но и на немцев донцы произвели неизгладимое впечатление. Бывший командир 47-го танкового корпуса генерал фон Форман вспоминает: «Невзирая на потери – и я подчеркиваю, совершенно невзирая на потери, – массы русских около полудня устремились на запад, обходя немецкие танки, которые стреляли в них из всего, чем располагали. Это была ошеломляющая картина, потрясающая драма. Другого сравнения я не нахожу – прорвало плотину, громадный поток хлынул на равнину мимо наших танков, окруженных немногочисленными гренадерами, как мимо скал, возвышающихся в бурлящем потоке. Мы поразились еще больше, когда чуть позже кавалерийские соединения трех советских дивизий сомкнутым строем помчались сквозь наш заградительный огонь. Ничего подобного я давно не видел – это казалось нереальным».

1-й Украинский фронт перешел в наступление 26 января. Бои на участке прорыва носили упорный характер. Особенно сильное огневое сопротивление встретили войска 40-й и 6-й танковой армий, которая применялась в первом эшелоне. К исходу дня они продвинулись только на 2 – 5 км. При этом потери 6-й танковой армии составили 59 танков и САУ. Соединениям 27-й армии генерал-лейтенанта С.Г. Трофименко удалось продвинуться за день на 8 – 12 км. Трем советским армиям противостояли три немецкие пехотные дивизии.

На второй день войска 1-го Украинского фронта, используя успех 27-й армии, продвинулись до 10 км на правом фланге и до 25 км на левом фланге участка прорыва. Тактическая оборона противника оказалась прорванной на всем фронте. 28 января высланный вперед передовой отряд 6-й танковой армии к 13 часам достиг Звенигородки, где соединился с 20-м танковым корпусом генерала И.Г. Лазарева.

Таким образом, на четвертый день операции танковые армии 1-го и 2-го Украинских фронтов перерезали все пути, связывавшие корсунь-шевченковскую группировку противника с основными силами.