В ее глазах горело любопытство. Нагая, со спутанными вороными волосами, в воинственной напряженной позе, с оружием в руках – она действительно выглядела самой настоящей амазонкой.

Грант поднес к лицу трясущиеся пальцы и посмотрел на них с омерзением. Видеть умирающего гренделя ему хотелось и того меньше. Он отвернулся, сражаясь с тошнотой.

– Это… Старина Сократ, местный философ и лирический поэт, – сказал он. – А заодно грендель-пилигрим, пантаврий пастырь и духовник. Что за мода у вас, амазонок: сперва стрелять, а потом здороваться?..

Он бросил взгляд на девушку и с неудовольствием отметил, что даже грудь ее вздымается ничуть не чаще обычного.

– Джемка, – промолвил Грант с обидой. – Ну, ты хотя бы испугалась? Ну, немножечко?

– Конечно, нет! – удивилась та. – Он же не страшный. И очень неповоротливый. Как медведь. А что?

– Так, ничего, – сказал Грант.

Он взял одежду в охапку и на неповинующихся ногах побрел к видневшемуся в просвете между стволов гравитру.

– Грант! – Джемма догнала его и повисла на плече. – Я тебя чем-то обидела?

– Обидела? – он скривил жалкую гримасу. – Ну что ты, разве можно… Ты меня просто уничтожила. Как беднягу гренделя.

– Глупость? – переспросила Климова. – Что ты называешь глупостью?

– Дело даже не в том, что ты растратила лучшие годы на поиск того, что тебе не нужно. Ведь ты не любишь приключения, и тяга к опасностям не в твоей крови.

– Это неправда, – возразила она. – Я смертельно обожаю приключения!

– Просто ты хотела ДОКАЗАТЬ. Что-то доказать кому-то. Как доказывала в детстве, когда лезла в нашу компанию сорвиголов. И доказала, наверное. Но какой ценой!

– Ты станешь отрицать, что мне это удалось?

– Да нет же, не стану. Но я пошел в Галактику, потому что мне это необходимо. Потому что я не мыслю себя иначе. И дьявольски жаль, что не удалось достичь большего, чем должность смотрителя Галактических маяков. Ничего, жизнь еще не кончена… А ты бросилась к звездам не оттого, что звезды есть на свете, а оттого, что хотела между этих звезд настичь меня! Настичь, обойти и увидеть меня позади. И так наказать за неразделенную детскую любовь.

– Что же, – усмехнулась Климова. – Все сбылось. И увидела тебя позади. И наказываю.

– Но ты упускаешь из виду, что для меня это – не наказание. То есть, конечно, наказание, но не в том, что ты меня обошла… Я знаю: есть тысячи людей более талантливых, умелых, сильных, чем я. Есть Звездная Разведка, куда я не попал. Есть Звездный Патруль, куда я уже не попаду. Есть ксенологи, куда я не хочу. И страйдеры, куда меня не возьмут… А я ремонтирую Галактические маяки. Я добровольный изгнанник, плоддер. Ты обошла меня. И что же? Гонка с преследованием для тебя не окончилась, потому что постоянно кто-то будет впереди. Уже не я – ведь я остался за флагом, я стал тебе неинтересен. Но ты не сможешь остановиться.

– Однако же, спасли вас именно мы.

– Помню, как ты гордилась этим! Если бы пантавров разогнал не ваш пансион отличниц, а обычные парни из Патруля, им и в головы не пришло бы делать из этого событие. Сейчас мы сидели бы у них на корабле, дули крепкий чай или джулеп с ромом, травили анекдоты и межзвездные байки, и нам было бы тепло и покойно. Но прилетели вы, и каждый ваш шаг, каждый поступок, каждая фраза – это доказательство вашего превосходства. Да шут с ним, – вдруг успокоился Кратов. – Ты тратишь на это свою жизнь, видимо – не можешь иначе. Но зачем ты всем этим девочкам затуманила головы, они-то в чем виноваты, почему ты их лишила дома и покоя из-за меня?!