– Осмотрел ли доктор эту лошадь?

Иосиф был поражен.

– Это твой вопрос?

– Да.

– О Господи, нет! – Видя, что Питер нахмурился, он склонился к мальчику и попытался объяснить: – Лошадь со сломанной ногой не жилец на этом свете, ваше высочество. Нога не срастется как следует, и у нее будет заражение крови. Это ужасная боль для лошади. Ужасная. В конце концов у нее разорвется сердце или она спятит. Разве я не говорил, что эта штука – орудие милосердия, а не убийства?

Питер долго думал, опустив голову. Иосиф терпеливо ждал, склонившись перед ним, и поза его невольно выражала почтение и покорность.

– Это часто бывает? – спросил наконец Питер.

– Всегда, ваше высочество! Мой отец…

– Тогда посмотрим, что скажет доктор.

– О-о-о! – простонал конюший и изо всех сил отшвырнул кувалду. Та угодила прямо в свиное корыто, и свиньи бросились врассыпную, ругаясь на своем свинячьем языке. Иосиф, как и Флегг, не терпел вмешательства в свои дела, и свиньи в тот момент занимали его меньше всего.

Он пошел прочь, но потом внезапно обернулся. Улыбка на его лице походила на единственный солнечный луч на хмуром небе.

– Зови своего доктора, – сказал он. – Ты найдешь его в конце Третьей Восточной улицы. Даю тебе двадцать минут. Если не успеешь, я вышибу этой лошади мозги, будь ты хоть трижды принц.

– Да, господин главный конюший! Спасибо! – Питер бросился бежать.

Когда он, запыхавшись, возвращался вместе с молодым ветеринаром, то боялся, что лошадь уже мертва; судя по солнцу, прошло никак не меньше часа. Но осторожный Иосиф решил подождать.

Ветеринарное дело было в Делейне в новинку, и молодой врач оказался лишь третьим или четвертым, кто практиковал по этой части, так что недоверие Иосифа имело основания. Конечно, ветеринару не очень хотелось бежать куда-то вслед за потным, взъерошенным принцем, но ему польстило такое внимание. Наклонившись над лошадью, он ощупал ей ногу, что-то напевая себе под нос и приговаривая: «Потерпи, потерпи, скотинка». Лошадь только один раз дернулась от боли, потом затихла. Иосиф ждал, положив ладони на рукоять кувалды. Он немного смягчился в отношении ветеринара: парень явно знал свое дело.

Наконец доктор встал, стряхивая пыль с ладоней.

– Ну что? – спросил Питер с опаской.

– Убейте, – коротко бросил ветеринар Иосифу, не обращая внимания на Питера.

Иосиф схватился за кувалду, будто ничего другого и не ждал, но взгляд Питера опять остановил его.

– Подожди! – Голос мальчика опять прозвучал по-взрослому… по-королевски.

Доктор уставился на него.

– Значит, она умрет от заражения крови?

– Что? – Изумление доктора увеличилось.

– Она может умереть от заражения крови или сойти с ума?

– Ты о чем? Никакого заражения. Перелом чистый. Я слышал уже такие истории, – он бросил взгляд на Иосифа, – но в них нет ни слова правды.

– Если ты так думаешь, то тебе еще многому предстоит научиться, парень, – буркнул Иосиф.

Питер не обратил на эти реплики внимания.

– Тогда зачем ее убивать? – спросил он ветеринара.

– Видите ли, ваше высочество, – объяснил тот, – ей целый месяц нужно ставить припарки, чтобы в рану не попала инфекция. И все равно она до конца жизни будет хромать и не сможет как следует работать. И ездить на ней будет трудно. Поэтому ее следует убить.

Он улыбнулся, довольный своей речью.

Когда Иосиф опять – в который уже раз – взялся за кувалду, Питер сказал:

– Я буду ставить ей припарки. А если не смогу, это будет делать Бен Стаад. И я возьму ее себе и буду ездить на ней, даже если она останется хромой.

Иосиф рассмеялся и хлопнул принца по спине: