– Почему он это сделал? – прошелестело откуда-то снизу.

– Это что же, самоубийство? – бухнул дюжий милиционер. – Ну, блин! – он достал рацию, принялся кричать сквозь какой-то стрекот и шум: – Старший сержант Утюжев. Да, на выезде, по сигналу… У нас тут того, типа самоубийство… Нет, огнестрельное… Свидетелей? Свидетелей человек пятнадцать… Понял…

Свидетелей действительно прибавилось – из мансарды по лестнице спустится Магомедов в сопровождении охранника, снизу поднялась Таисия. Чуть раньше, еще до Северина, подошел Кузнецов, сменивший кроссовки на домашние тапочки, а одежду на белесый от многочисленных стирок спортивный «олимпийский» костюм. Он стоял почти у самых дверей, холодно смотрел на тело и слегка двигал щеками, как будто хотел сплюнуть, как давеча внизу. К подполковнику боязливо прижималась довольно полная женщина лет сорока пяти с приятным милым лицом. Увидев распростертое тело, она вздрогнула, ее рука взметнулась к шее, принялась мять верх платья, из глаз потекли слезы. Кузнецов ласково обнял ее за плечи, отвел в сторону, уступая место следующей паре.

Первым вперед протиснулся худощавый, высокий мужчина сильно за шестьдесят с пышными, зачесанными назад седыми волосами, удивительно прямой спиной и глазами, горевшими отнюдь не старческим огнем, притягивающими и втягивающими взгляды окружающих. Несмотря на позднее время, он был при галстуке. Его спутница являла полную противоположность ему: жидкие волосы, расплывшаяся фигура, сильная сутулость убавляла и без того маленький рост, отекшие ноги распирали стоптанные домашние тапочки, халат с застарелыми пятнами и прилипшими хлебными крошками. При всех внешних различиях они так удивительно дополняли друг друга, что не возникало не малейших сомнений, что это семья, возможно даже идеальная семья.

– Я доктор, – веско сказал мужчина, – мы врачи. Что случилось? – и после короткого взгляда внутрь квартиры: – Посторонитесь, позвольте пройти.

– Врач там, похоже, не нужен, – ответил дюжий милиционер.

– Вы что – специалист? – возмущенно сказал мужчина и предпринял новую попытку проникнуть в квартиру, пресеченную уже старшим сержантом.

Мужчина бросил быстрый взгляд на жену, та едва заметно покачала головой.

– Ну, что ж! – сказал мужчина и отошел в сторону.

Снизу донесся собачий лай: «Р-р-гав! Р-р-гав! Р-р-гав!» Хлопнула дверь. На лестнице показался Воркутинский.

– Прогуливаюсь с Лаврентием, вдруг вижу воронок у дома, – сказал он, подходя ко всем остальным, – решил подняться. Что тут стряслось? А, черт! – вырвалось у него, когда он увидел труп, он затряс головой, как будто не верил собственным глазам.

– Жора, как же так? – подала признаки жизни блондинка в маленьком черном платье. – Я ведь разговаривала с Веней за полчаса до этого, мы собирались в ресторан, ужинать, потом в клуб. Почему так? – она тихо заплакала.

– Вероника, вам надо уйти отсюда, вам надо успокоиться, позвольте предложить вам свою квартиру, вам надо чего-нибудь выпить, коньяку, чаю, – Воркутинский легко поднял блондинку с пола, обхватил ее за талию, глядя при этом поверх ее плеча на лежащее на полу тело. Потом он медленно повел блондинку к лестнице, по-прежнему не отрывая взгляда от распахнутых дверей и впитывая все детали мизансцены.

– Подождите, я должен вас записать, – строго сказал старший сержант, – эй, парни, принесите лист бумаги, ручку и что-нибудь, чтоб подложить, – приказал он молодым людям, стоявшим в дверях квартиры напротив, – а гражданке придется остаться, она главный свидетель. Эй, а вы куда? – крикнул он, на этот раз грозно.